Антон, едва не наступая ей на пятки, тормозит и тоже чертыхается, сообразив, что никакой это не выход, а дверь на лестницу.

– С какой стати таблички «Выход» вешают там, где выхода нет? – ревет Антон. – Зачем?..

Калла, дернув его за руку, затаскивает на лестницу как раз в тот момент, когда дверь вдалеке с грохотом распахивается и в коридор врываются охранники Семьдесят Девятого.

– Да идем же, Макуса!

Они бегут вверх по лестнице, вламываются в двустворчатые двери на площадке и попадают в другую часть отеля. Коридор здесь полутемный, маломощная лампочка почти не дает света. Пока преследователи штурмуют лестницу, Калла бросается к ближайшему проводному телефону и обматывает шнуром ручку на одной, потом на другой створке двери, кое-как запирая ее. Шнур продержится в лучшем случае несколько секунд, но и этого хватит. Калла и Антон переводят дыхание и выключают сигналы пинга на браслетах.

– Можем спрятаться в каком-нибудь номере, – решает Калла.

Антон уже действует, нажимает по очереди дверные ручки. Доступ в номера открывает код, набранный на дверной клавиатуре, и лишь в том случае, если администратор в вестибюле зарегистрировал конкретную комнату на личный номер, который и требуется ввести на двери. Как раз когда в дверь с лестницы начинает содрогаться от ударов, дверь одного из номеров распахивается – номер пуст и ни на кого не зарегистрирован, дверь не заперта, – и Антон машет рукой, подзывая Каллу. Он влетает в комнату, Калла следом за ним и тут же захлопывает дверь. Потом пытается запереть ее изнутри, но замка нет. За неимением лучшего Калла хватает пепельницу и подсовывает ее под дверную ручку как стопор. Выглядит это нелепо.

– Мы влипли, – говорит Антон. – Вот же мы влипли.

Окна в номере нет. И стена, скорее всего, не наружная, за ней еще один номер: большинство зданий в Сань-Эре имеют максимально эффективную планировку, даже если это означает отсутствие окон в комнатах. То есть войти в номер или выйти из него можно только через дверь. Даже если бы имелся способ пробить дыру в стене.

– Может, успокоишься? – обрывает его Калла, крутанувшись на каблуках и вышагивая туда-сюда. Охранники бьются в дверь с лестницы все настойчивее и явно уже вот-вот выломают ее. Калле почти стыдно прятаться вот так. Ее готовили командовать армией, а теперь какой-то жалкий десяток мужчин загнал ее в затхлую комнату.

Из коридора доносится треск: дерево ломается в щепки. Преследователи прорвались. Калла внимательно прислушивается, пытаясь предугадать их следующий шаг. Звучат какие-то отрывистые и приглушенные команды, двери начинают методично распахиваться и закрываться – охранники проверяют один за другим все номера в этом коридоре. Должно быть, им известен какой-то способ отключения доступа с дверной клавиатуры. Неужели «Эверсент» принадлежит Семьдесят Девятому?

– Мы сами себя загнали в угол, да? – объявляет Антон. Если их преследователи сразу же начали проверять номера, значит, и они понимают, что Антон и Калла прячутся где-то здесь и что бежать им некуда.

– Да, этот коридор – глухой тупик, – соглашается Калла.

Охранники продолжают обследовать номера, врываясь к постояльцам отеля.

Антон выдает длинное ругательство. Плюхается на кресло в углу комнаты, разворачивает найденную газету и прикрывает лицо.

– А если вот так?

– Хватит уже, – советует Калла. – Они видели нас, хоть и мельком. И нападут сразу же, как только ворвутся. Будь наготове.

Антон опускает газету.

– Здесь сражаться невыгодно, – возражает он. – Нельзя нападать первыми. Нужно отвлечь и сбить их с толку.

Калла задумывается.

– Как?

– Не знаю, – не торопится внести ясность Антон. – Но если их боевой порядок нарушится, у нас прибавится шансов уничтожить их. – Он откладывает газету, видимо признавая такую маскировку нелепой. Но когда газета падает, накрывая еще одну пепельницу, он делает паузу. – Пожалуй, ты могла бы сойти за блудницу.

Внезапно оживившись, Калла оборачивается к нему:

– А ведь неплохо придумано!

У Антона высоко взлетают брови. Глухой стук слышится совсем неподалеку, за несколько дверей от них, потом раздается визг.

– Что, в самом деле?

– А что тебя так удивляет?

Действуя со всем проворством, на которое она способна, Калла кладет меч на пол – так, чтобы он, оставаясь незаметным, был в пределах досягаемости. И бросает Антону свой браслет, а он прячет его под подушку кресла, на котором сидит.

– Не ожидал, что ты способна похвалить меня, принцесса.

– Я сказала только, что придумано неплохо. – Она расстегивает молнию на куртке, стаскивает ее, оставшись в одном белье; ее грудь подхвачена алым шелком. – Но гением тебя не называла.

– И не надо было. – Антон изо всех сил старается не глазеть. Поддразнивая ее, он переводит взгляд на потолок. – Я уловил восхищение в твоем голосе. «Антон, мой герой, не знаю, что бы я делала без тебя…»

Хлопает еще одна дверь, уже гораздо ближе. Собрав волосы в хвост и перетянув резинкой, Калла преображается: теперь она выглядит совсем иначе, чем участница игр, которую охранники Семьдесят Девятого мельком видели в вестибюле.

– Антон, мой герой, – передразнивает она, устраиваясь перед ним так, чтобы заслонять его собой от взглядов со стороны двери. Он все еще таращится в потолок, поэтому ей приходится взять его за затылок. – Тебе не возбраняется смотреть на меня.

В соответствии с приказом он тут же опускает глаза. И едва их взгляды встречаются, Антон оседает в кресле так, будто силится провалиться сквозь подушки. Калла одной ногой раздвигает его колени, чтобы пристроиться на плюшевом сиденье, а с помощью другой удерживает равновесие.

– Как думаешь, близко они уже? – спрашивает она. Голос звучит томно – она играет роль блудницы, проводит ладонью по его виску. Она солгала бы, заявив, что это ничуть не доставляет ей удовольствия. От смеха она удерживается лишь чудом. – За три номера от нас? За два?

Она смотрит, как у него на шее пульсирует жилка, быстро-быстро бьется в неглубокой впадине. Хоть он и сохраняет бесстрастное выражение, ему не удается сосредоточить взгляд или удержать губы сомкнутыми, когда Калла, ведя ладонью, спускается со щеки ему на грудь.

– Калла Толэйми, – судя по голосу, Антон уже не дразнится. – Сейчас, когда над нашей жизнью нависла опасность, затевать такие игры слишком рискованно.

Коридор за дверью снова оглашают визг и недовольные возгласы: «Да что ж вы творите, по какому праву врываетесь сюда, вы что, мужчину с женщиной не видели, прошу вас немедленно выйти!»

Еще один гулкий грохот. Это уж точно в соседнем номере. Калла придвигается ближе к Антону, нависает над ним.

– А я думала… – Ее рука скользит дальше, край ладони давит на затвердевший бугор внизу живота.

Низкий стон, который ей удается вызвать у