и сразу зажимает ладонями уши. Вой сирен исходит из рупоров, установленных рядом с телевизионными антеннами на крыше каждого здания. И надрываются они безостановочно, эхом повторяющие одна другую звуковые волны распространяются и отражаются во всех направлениях. Стиснув зубы, Калла переходит на размеренный бег и вскоре находит верный ритм, в котором пробегает по крышам и перескакивает с одного здания на другое. Она думала, здесь будет довольно людно, а компанию ей составляют лишь голуби и мусор.

– Эй! – кричит Калла, заметив какого-то малыша, но из-за воя сирен даже сама себя не слышит. А малыш продолжает играть. Взглянув вниз, Калла, как ни щурится и ни напрягает зрение, не видит никакой воды – если не считать моря голов толкающейся толпы. Передумав предупреждать ребенка об опасности, она лишь качает головой.

Закусочная уже близко. Вместо того чтобы рисковать, совершая очередной прыжок с крыши на крышу, на этот раз на значительное расстояние, Калла бежит к двери, ведущей на лестницу. И лишь на лестничной клетке решается убрать ладони, которыми до сих пор зажимала уши.

– Ох и разозлюсь же я, если это уловка, – бормочет Калла и скачет через три ступеньки. – И если нет, все равно разозлюсь.

Поплутав по жилым этажам, она заглядывает на фабричные. Несмотря на сирены, кое-кто здесь и не думает двигаться с места. И продолжает размахивать сырым тестом, делая из него лапшу и посыпая ее мукой так густо, что белые следы тянутся за Каллой вниз еще на два этажа.

Наконец она выбирается из здания через боковую дверь и видит впереди закусочную. Чами и Илас уже стоят снаружи, беспокойно переговариваясь.

– Илас! – вопит во весь голос Калла и спешит к ним, чуть не столкнувшись с тремя мужчинами, несущими в клетке свинью. На уровне земли вой не так бьет по ушам, здания приглушают его.

Бывшие фрейлины оборачиваются на ее голос, на их лицах мелькает облегчение, когда они замечают ее в толпе. Калла проталкивается к ним, быстро приближаясь.

Но едва делает первые шаги по относительно свободному участку улицы у закусочной, кто-то хватает ее за волосы и втягивает обратно в толпу.

Не успев ахнуть от удивления, Калла переносит весь вес на плечо, падает и сразу перекатывается, смягчая удар о землю. Нож вонзается в гравий на расстоянии волоска от ее уха, и она невольно раскрывает глаза, увидев мясистую руку, обхватившую рукоятку ножа. Моментально оправившись от удара, Калла бросается на противника…

…только чтобы чья-то невидимая рука отбросила ее назад, ударив в грудину словно кулаком и выбив из легких весь воздух. Калла тяжело плюхается на бок, пытаясь отдышаться. Вся ее грудь горит. Бесконечно длинную секунду она не в состоянии пошевелиться, и не потому, что тяжело ранена и выведена из строя, а просто от изумления. К ней даже не прикоснулись – как такое могло случиться?

Внезапно она слышит крик – судя по голосу, Чами. Калла поспешно пытается встать, но она уже опоздала. Чами бросается к ней на помощь, и нападающий видит ее.

– Эй, стой!

Взмахнув ножом, он перерезает Чами горло.

– Прыгай! – визжит Илас.

Яркая вспышка. Чами падает – вернее, падает ее тело с зияющей, но бескровной раной на шее. Она сумела улизнуть еще до того, как началась утечка ее ци, и ее тело стало пустым сосудом. Каллу передергивает от вздоха облегчения, она все еще стоит на коленях, упираясь в мелкий гравий ладонями. Все на улице стараются обходить ее стороной. Никто не останавливается помочь, никто не осмеливается задержать на ней взгляд, чтобы не ввязаться ненароком в схватку.

– Ты как, ничего? – Басовитый голос принадлежит ее противнику, но вопрос задает Чами. Потом протягивает свою новую, мясистую руку, и Калла берется за нее, чтобы встать.

– Идем в дом, – говорит она, вместо того чтобы ответить на вопрос. Илас явно потрясена, но молчит, обхватывая обеими руками родное тело Чами. Калла берется за ее ноги. Все вместе они доходят до опустевшей закусочной, перебираются через турникет и кладут тело Чами на один из столов.

– Ох-хо-хо… – сокрушается Чами. В теле неизвестного нападающего ей приходится то и дело наклонять голову, чтобы не удариться о низко висящие лампы. Она изучает рану. – Дайте-ка я ее зашью. У меня в подсобке есть спирт.

– Постой! – В голове Каллы лихорадочно крутятся мысли. – На тебе есть браслет?

Чами оглядывает только что захваченное тело. Оно мужское, и она морщится, хлопая себя по расплывшейся талии.

– Что-то не видно.

Если Чами удалось сделать перескок, значит, это тело не было сдвоенным, то есть до сих пор в нем присутствовала лишь одна ци. И браслета на нем нет, то есть это не игрок. Зачем же тогда этому незнакомцу понадобилось нападать на Каллу прямо на улице? Она тянется к ножу, который Чами все еще сжимает в руке, и Чами поспешно отдает его, а Калла внимательно разглядывает оружие. Выглядит оно ничем не примечательно. Его могли купить в любой из трех оружейных лавок.

– Чами… – тихо начинает Калла, – ты не могла бы… ненадолго перескочить в Илас?

Илас выпрямляется, на ее лице сразу отражается тревога.

– Ей нельзя покидать это тело, хозяин вернется и убьет нас…

Калла обнажает меч и принимает боевую стойку. Вряд ли это ей понадобится, но она пытается успокоить Илас:

– Доверься мне. У меня предчувствие. Так можно, Илас? Всего на пару секунд?

Чами переводит на подругу вопросительный взгляд. И когда спустя несколько мгновений молчания с напряженным лицом Илас наконец кивает, возникает еще одна вспышка, прочерчивая дугу в воздухе от тела неизвестного до Илас. Глаза Илас меняют цвет с бледно-зеленого на розовый. А неизвестный… сразу падает на пол, и в его белесых глазах, уставившихся в потолок, нет ни малейшего цветного оттенка.

Калла убирает меч.

– Как такое может быть? – ахает Чами в теле Илас. – Это же… но… ты видела другую вспышку?

– Только твою, – отвечает Калла. Хоть она и не подает виду, но ошарашена не меньше Чами. Она потирает нос в попытке облегчить зуд, который все не проходит. – И вообще, рядом сейчас нет никого, чтобы он мог куда-нибудь перескочить.

Короткий визг пронзает улицу – так близко, что его отчетливо слышно даже сквозь сирены. Калла настораживается в ожидании, не повторится ли он, но не делает никаких попыток выяснить, откуда звук. Насколько ей известно, визжать вполне может сам Сань-Эр, издавать вопль предсмертной агонии, вторя ревущим сиренам. Точно так же неожиданно, как сработали, сирены умолкают, и воцаряется звенящая тишина.

Чами перескакивает обратно в пустой сосуд тела неизвестного. И