Норвегией и Финские провинции России. Накануне встречи с российским посланником она находилась с инспекцией в разведывательном центре в Копенгагене.

Вальтер Николаи встал, незаметным движением поправил мундир, после чего начал доклад. По-военному кратко он описал обстоятельства встречи и о принятом решении направить туда фрау Доктор как достаточно компетентного сотрудника. Для первых, неофициальных контактов, по мнению полковника, этого было более чем достаточно.

— На мой взгляд, уже тем, что к нам прислали полковника Вандама говорит о многом. Этот человек имеет стойкую неприязнь к британцам, он воевал добровольцем в англо-бурской войне, известен статьями, в которых отстаивает право России на противостояние с англосаксами. Более того, был противником военных действий России и Германии. Но его мнение перед началом Великой войны не смогло переломить ситуацию.

— Тем не менее, ведь вся общественность Российской империи хотела этой войны. не так ли? — уточнил Гинденбург.

— Не совсем так, мой маршал. В России существовала довольно влиятельная группа лиц, настроенных прогермански. Кроме того, далеко не все подданные империи понимали, зачем нужна эта война. Её цели — овладение Проливами для них казалось сказочной мечтой и не более того, впрочем, как и восстановление православных крестов над Софией — главной мечетью Стамбула, которая была главным православным храмом всего ортодоксального христианства. Но… Британия переиграла нас, подсунув Николаю гессенскую принцессу. А прогерманская партия с началом войны оказалась вычищена из политики и отдалена от принятия решений. Мы пытались как-то помешать этому… Авантюрист Григорий Распутин имел некоторое влияние на царскую семью, но даже его предупреждение о том, что Россия не должна воевать с нами не возымела своего действия. Нам противостояли несколько группировок, с которыми мы ничего поделать не смогли. Это профранцузская и пробританская партии при дворе, причем последняя опиралась на супругу Николая, Алису Гессенскую. Крупные русские банкиры и промышленники, которые рассчитывали отхватить во время войны предприятия, контролируемые немецкими капиталами. Они это сделали, но наладить эффективное производство на них своими силами так и не сумели. И третья важная влиятельная сила — русская ортодоксальная церковь, которая захотела распространить свое влияние на Балканы и часть Анатолии. В результате общественное мнение империи полностью оказалось антигермански настроенным, чему способствовала и газетная пропаганда через издания, которые имели финансовые связи с посольствами союзных держав. Впрочем, следует признать, что пропаганда постаралась сделать нас врагами и у нас, в Германии.

— Но и утверждать, что Россию можно было удержать от вступления в войну неверно. — заметил Людендорф, который в свое время отвечал за разведдеятельность именно против Российской империи.

— Вы абсолютно правы, мой генерал. Это был вопрос зависимости. Российская империя находится под контролем французских и британских банкиров намного больше, чем имеет выгод от сотрудничества с германской промышленностью. К сожалению… Без вмешательства России мы уже давно пили кофе с круассанами в Париже. И никакие сухопутные силы лимонников не смогли бы помешать воплотить план Шлиффена в жизнь[3].

— Вам не показалось странным, полковник, что настроенный весьма патриотично Михаил внезапно захотел неофициальной встречи своего агента с нами? — спросил Гинденбург.

— В прогерманских настроениях регент Российской империи замечен не был. Более того, с началом боевых действий он просил старшего брата права вернуться в Россию и сразу же приступил к формированию кавалерийской дивизии, которая себя неплохо показала в боях против австрийцев. На мой взгляд, карты спутала странная смерть императора Николая. По нашим косвенным данным, к ней могли быть причастны некоторые круги в Англии, точнее, связанные с Ротшильдами высокопоставленные сотрудники спецслужб.

— При чем тут Ротшильды? — удивился Гинденбург.

— Нами была перехвачено несколько интересных писем из Копенгагена, от руководства филиала банков Ротшильдов. Там шло о недовольстве лондонских банкиров переговорами с Россией по поводу возврата военных долгов империи. На январских переговорах в Петрограде царь, цитирую «торговался самым недостойным образом, подобно купчишке».

Увидев недоуменные взгляды начальства, Николаи поспешил расшифровать эту фразу.

— Речь шла о том, что союзники хотели получить за вооружение и боеприпасы. Которые они поставляют ценные ресурсы — лес, например. Но не по ценам рыночным, которые сложились сейчас. А по довоенным, которые в несколько раз меньше. При этом за вооружение они выставили цены как раз актуальные на сегодня, то есть намного большие, нежели довоенные.

— То есть, Николай отказался дать себя ограбить? — уточнил Гинденбург.

— Так точно, мой маршал. Более того. в личной беседе царь намекнул представителям Антанты, что Россия требует снижения грабительского процента по военным кредитам, которые предоставили (в основном) как раз банки Ротшильдов. Хотя и под гарантии правительств союзников. Фактически, Николай попытался залезть в карман Ротшильдов, чем вызвал вспышку их недовольства. Очень может быть, что русские сами докопались до этих обстоятельств. Нам стало известно, что из Петрограда был выслан английский посланник Бьюкенен. Но пока что без подробностей.

— Бьюкенен как-то связан с Ротшильдами? — задал вопрос Людендорф.

— Несомненно. Он представлял их интересы в Петрограде. Иногда даже в противовес интересам Лондона. Сити всегда весил в политике больше всей столицы. И его интересы продвигались дипломатами в первую очередь.

— Страна торгашей! — недовольно буркнул Гинденбург.

— И что предлагает регент? — задумчиво произнес Людендорф. Генерал был сторонником безоговорочного разгрома Российской империи и включения ее в «германский мир». То есть, превращения в колонию Берлина с последующим онемечиванием, как это уже произошло с славянскими племенами Пруссии. Имея столь спокойный тыл и неограниченное количество ресурсов, которые Россия могла предоставить Рейху как проигравшая сторона, Генштаб планировал спокойно «додавить» галлов, захватить Париж и стать триумфатором и гегемоном Европы, а, следовательно, и всего цивилизованного мира. Но он видел, что война на два фронта ведет к истощению сил его страны, уже сейчас слишком много не хватает, нет, не чая, кофе или хорошего табака — не хватает необходимых для военной промышленности ресурсов. И это становится крайне опасной тенденцией.

— Прекращение боевых действий на русско-германском фронте как первый шаг к установлению прочного мира в Европе. Русские сократят на две трети количество резервистов и наполовину — боевые соединения на нашем фронте. Мы получим возможность перебросить резервы на Западное направление и нанести поражение союзникам во Франции.

— Это ловушка. Дешевая ловушка! — буркнул Людендорф. — Только сепаратный мир и выход России из войны!

— Михаил уверен, что войну на два фронта и на истощение Германия неизбежно проиграет из-за отсутствия необходимых ресурсов, в первую очередь. Но при этом главным выгодоприобретателем от этой войны должен стать Лондон. И это не