– Мы взяли название из греческого.

Лука, которого не учили древнему языку, скрипнул зубами, досадуя на собственное невежество.

– По-гречески «истимболин» означает «в городе». Бывший Константинополь заняли мы – и теперь мы его никогда не оставим. Вот мы и назвали его «В-городе».

– Как твое имя? – спросил Лука.

– Раду-бей, – ответил юноша. – А твое?

– Лука Веро.

– Священник?

– Послушник.

– Ясно! – воскликнул капитан галеры, внезапно озаренный догадкой. – Ты из тех, кому приказано вести расследования для тайного ордена. Ты станешь слугой ордена Тьмы.

Лука заморгал и переглянулся с братом Пьетро.

– Что тебе известно об ордене Тьмы? – спросил он.

– Гораздо больше, чем ты мог бы подумать. Я прав?

– Я не собираюсь обсуждать мои дела.

– Ты встречался со своим командиром или с кем-то из других расследователей?

Лука постарался сохранять спокойствие.

– Вероятно, он ничего толком не знает об ордене, – пробормотал капитан себе под нос. – Хотя на месте его командиров я бы поступил точно так же и держал бы юнца в неведении.

– Он сказал: «Вероятно, он ничего толком не знает об ордене. Хотя на месте его командиров я бы поступил точно так же и держал бы юнца в неведении», – прошелестела Ишрак Луке на ухо.

– Прежде всего – дети, – произнес Лука.

Взмокшие жители Пикколо бросили деревянную мачту рядом со скатанным парусом.

– Ты заберешь их, даже если они не захотят идти с тобой? – спросил Раду. – Заберешь против их воли?

– Разумеется, нет. Но с чего бы им захотеть отправляться с тобой на рабский рынок?

– Но их не будут превращать в рабов! Они станут янычарами. Лучшими на свете воинами. Они смогут сделать карьеру в мусульманской армии и будут командирами. – Раду улыбнулся Луке, как будто приглашал разделить с ним удачную шутку. – Когда мы покорим Италию, именно они станут во главе войска захватчиков и будут праздновать победу. Кроме того, любой из них сможет занять должность коменданта и вернуться домой господином. Он сможет войти в собственную деревню и жить в соседнем замке, сменив лорда-христианина. Полагаю, что они предпочтут столь блестящее будущее пахоте или чистке стойл.

Проигнорировав реплику Раду, Лука обратился к детям:

– Вы можете сойти на берег! Я помогу вам вернуться домой. Вы спаслись от потопа чудом! Хотите увидеть своих родителей и служить Господу?

– Они – братья, – заметил Раду, наблюдая за Лукой и детьми. – Отец каждый день бил их, а мать морила голодом. Поэтому они и убежали из дома. Не думаю, что ты их уговоришь!

– Я могу устроить вас в монастырь, – предложил Лука. – Вы будете жить и трудиться в церкви. Именно так рос я сам и мой друг, Фрейзе. В монастыре было неплохо. Нас хорошо кормили, нас учили.

– Но греческому тебя не научили, – с издевкой напомнил ему Раду.

– Это не имеет значения, – с раздражением ответил Лука.

Парнишки явно не знали, что делать.

– Нас с братом захватили оттоманы, но наши пути разошлись, – обратился к мальчишкам Раду. – Так что, послушайте меня – мы можем стать для вас примером. Брат отправился домой к христианам и стал одним из величайших полководцев. Вы могли бы выбрать его путь и подняться так же высоко, как он. Я уверен, что, если вы сойдете на берег, эти люди найдут для вас надежный дом. Я же – в отличие от брата – остался в империи – и теперь я такой же великий полководец, как и он. Однако еда у меня вкуснее, чем у него, одеваюсь я гораздо лучше, да и нахожусь на стороне победителей. Оттоманская империя покоряет мир: наши границы с каждым годом расширяются. Выбирайте, что вам ближе! По воле случая – из-за того, что у нас сломалась мачта и порвался парус – вы можете сами принять решение. Мало кому из мальчишек так сильно везет. Это голос судьбы, предначертание. Забавно, не правда ли? Похоже, фортуна наконец-то вам улыбнулась.

– Мы останемся с тобой, – решил старший паренек, глядя на привлекательное лицо Раду. – Но ты обещаешь не продать нас в рабство?

– Вас поселят в турецкой семье, где вас будут вдоволь кормить и займутся вашим образованием. Вам придется усердно трудиться, но вас будут муштровать, как солдат. Вам будет запрещено жениться и выбирать иной путь, кроме воинского. Когда вы подрастете и окрепнете, вы окажетесь в армии и станете служить султану Мехмету Второму, как и я. Его войска расположились от Валахии до Армении, а вы, несомненно, пойдете на христианские страны: к воротам Вены и дальше, на Париж, Рим, Мадрид, Лондон. С каждым годом мы продвигаемся все дальше. Христиане постоянно терпят поражения и отступают перед нами. Думаю, вы станете сражаться под моим командованием и собственными глазами увидите триумф султана Мехмета. Кстати, христиане и сами говорят, что для них наступает конец света. Они предсказывают, что земная жизнь заканчивается – это мы ее закончим!

– Мы никогда не будем побеждены! – перебил его Лука. – Ты обманываешь детей! Нас нельзя сломить, а вам не въехать в Вену, ибо мы – под дланью Божьей!

– Иншалла, мы все под дланью Божьей, – парировал мусульманин. – Но ведь и ты должен понять, что наши с тобой верования не влияют на то, кто одерживает вверх. Ты же сам видишь, что победа за нами.

– Мы никогда не откажемся от своей веры!

– А мы и не просим. Верьте во что хотите. Можете даже молиться в ваших храмах. Но именно мы будем править миром.

– Возвращайтесь домой! – воскликнул Лука, протягивая парнишкам обе руки, словно приглашая спрыгнуть на берег.

Старший из братьев покачал головой.

– Спасибо тебе, – вежливо произнес паренек, – но Раду спас нас от потопа и сделает из нас храбрых воинов. Мы будем с ним.

– Разве вам не хочется увидеть дом? Мать и отца?

– Совершенно не хочется, – заявил мальчик. – Они обращались с нами хуже, чем с собаками. Мы найдем себе другое жилище.

Лука отступил и повернулся к брату Пьетро.

– Кончено, – уныло пробормотал он. – Я дважды подвел этих детей. Сначала я не догадался, что на Пикколо обрушится волна, а теперь не могу помешать им продать души дьяволу.

Раду ухмыльнулся:

– Ободрись, расследователь. Галерные рабы не пожелают оставаться со мной. Они все твои, бедняги. Но сперва мне нужно их расковать. Мне придется спуститься к ним вместе с матросами.

Командующий фортом покосился на Луку. Юноша молча смотрел на детей.

– Хорошо, – сказал Гаскон, крепче сжимая свою кулеврину. – Только без фокусов.

Раду-бей кивнул барабанщику, и тот, обнажив внушительный клинок, настороженно встал у капитана галеры за спиной. Он рявкнул какой-то приказ на арабском. Лука посмотрел на Ишрак, и девушка, кивнув, прошептала: