Чуть позже Кудроу дала несколько красноречивых комментариев, указывающих на то, что актеры тоже были на 99 % – ну ладно, скорее на 75 % – готовы к дальнейшей работе. «Вы знаете, мы все ладим, и нам все еще весело, а сценаристы усердно работают, создавая хороший сюжет», – сказала она в интервью. Хорошо, но разве они только что не сказали миру, что девятый сезон будет прощальным? Да, но: «Теперь я надеюсь, что это не так».

Цукер уже не надеялся. Он был в отчаянии. У него все еще не было «Последнего героя» и не было новых «Друзей». В течение многих лет он искал что-то, чтобы заполнить пробел вечером в четверг на NBC, который оставят «Друзья». «Уилл и Грейс» были сильны в 21:00, удерживая позицию в ТОП–20, но, конечно, они бы этого не добились без шоу, которое шло перед ними в эфире. «Клиника» была популярна у критиков, но зрители все еще были не очень в ней уверены. Во всяком случае, «Клиника», казалось, превращалась в культовый хит, как и «Моя так называемая жизнь». Но это было не то, что было нужно Цукеру. Ему нужны были еще одни «Друзья», и пока он не найдет их, он будет выкладывать рекордные суммы, чтобы сохранить старых. Снова.

В тот момент NBC платил Warner Bros. по 7 миллионов долларов за эпизод девятого, и последнего, сезона «Друзей». Обсуждая эту сделку, Цукер спросил студию, что он должен сделать, чтобы теоретически получить еще один сезон. «10 миллионов долларов за эпизод», – сказали они ему. Всего 240 миллионов долларов. Это должно было покрыть производство и сохранение прибыльных контрактов для актеров и создателей сериала без привлечения средств Warner Bros. на производство шоу. Это предполагало готовность создателей работать дальше и согласие всех шести актеров. Однако это казалось крайне маловероятным и в любом случае не имело значения, потому что было нелепой гипотезой, ведь NBC ни за что не согласится заплатить неслыханную сумму в 10 миллионов долларов за тридцать минут эфира. Таким образом, это была бы сеть, тратящая деньги (гипотетически, ведь такого никогда не произойдет!) на десятый сезон «Друзей», ведь Warner Bros. не планировал просить их об этом. Затем, как гром среди ясного неба, появился Джефф Цукер и выдвинул предложение.

Я разговаривала с руководителем сферы медиа Лорен Залазник об этом решении. Что может заставить канал, у которого уже были самые дорогие полчаса в истории телевидения, выделить дополнительные миллионы и сделать шоу еще более дорогим? Она ответила: «Нет ничего дешевле, чем хит. Ничего». Опять же, Залазник хорошо знала, что жанр ситкома умирает и что переход к реалити-шоу был не за горами. Действительно, она была одним из людей, ведущих и формирующих этот новый жанр (она скоро станет руководителем отдела сетевых и цифровых развлечений на телеканале Bravo). Тем не менее, сказала она, старая пословица актуальна. Даже затухающий хит в умирающем жанре стоил того с точки зрения бизнеса. В 2002 году «Друзья» по-прежнему пользовались огромной популярностью для рекламодателей и стабильно привлекали десятки миллионов зрителей. Рейтинги восьмого сезона заставили шоу спуститься с первой позиции на вторую. Но снижение рейтингов все равно не повод отпускать шоу номер два. Нужно держаться изо всех сил.

Что касается Warner Bros. и их девятисезонной синдикационной страховки, Залазник сказала: «Посмотрите на это с другой стороны. С таким огромным хитом ужасно находиться в предварительно согласованной сделке. У вас есть возможность использовать шоу по максимуму за любую сумму денег». На самом деле, добавила она, если бы их нынешние партнеры по синдикации не купили новые эпизоды, это было бы еще лучше для Warner Bros. «Люди бы отчаянно стремились получить эти последние сезоны «Друзей» в свой эфир, особенно если у них не было первых девяти сезонов», – говорит она. Это шоу представляло невероятную ценность для телесети и студии, независимо от того, сколько оно стоит. В таких ситуациях, сказала Залазник, экономическое решение не является проблемой. Творческое решение – самая трудная часть.

Распространение жанра реалити-шоу прогрессировало с каждым днем, но такой сериал, как «Друзья», всегда будет иметь поклонников. Реалити-шоу были новыми и современными, и зрители стекались к ним, очарованные. Но «Друзья» были старой, верной любовью, к которой аудитория продолжала возвращаться, несмотря на то, что сериал уже не находился на пике своей популярности. «Это подобно любым отношениям. Если вы оглядываетесь назад и размышляете о вершине отношений в любой сфере (рабочей, личной и т. д.) – это всегда идет на пользу, чтобы справедливо оценить, стоит ли заканчивать их. Но из-за вложенных усилий и испытываемых воспоминаний, связанных с этими отношениями, становится трудно понять, где есть середина, а где – вершина», – объяснила мне Залазник.

Это, я думаю, объясняет другое решение – творческое. Конечно, было несколько факторов, включая неожиданную кучу денег, которую Цукер только что вывалил на стол. Но опять же, такие деньги становятся менее заманчивыми, когда у вас они уже и так есть. (Просто спросите Джерри Сайнфелда – человека, который отказался от 110 миллионов долларов за свой гипотетический десятый сезон.) Скорее, я думаю, когда вы не хотите, чтобы что-то подходило к своему концу, будь то работа, отношения или определенный этап вашей жизни, вы начинаете ценить это еще больше. Вы оглядываетесь вокруг и замечаете все, что собираетесь оставить. Любые плохие воспоминания уступают место потоку ностальгии, и вдруг вы понимаете, как хорошо вам было.

«А это точно последний сезон? Или ты думаешь, что еще есть шанс?» – спросил Джей Лено у Дженнифер Энистон. Это было в августе 2002 года, как раз перед началом девятого сезона, и Лено снова усадил одного из актеров на диван для тех же вопросов, что и год назад. Ему, как звезде NBC, казалось, была делегирована роль сетевого инквизитора; актеры были не единственными, кто мог повлиять на СМИ. За неделю до этого он снова приглашал Леблана, дал ему щенка в эфире (чихуа-хуа, той же породы, какой была и собака в детстве у Леблана), а затем наклонился, чтобы спросить, могут ли он и его товарищи по актерскому составу остаться и помочь сети: «У нас ничего нет». Леблан, прижимая щенка к груди, пробормотал что-то о переговорах, а затем поспешно предложил сменить тему.

Неужели это действительно конец? Энистон чуть менее уклончиво ответила: «Ну, послушай, ты же знаешь. На данный момент похоже, что это наш последний сезон, и мы думаем, что это наш последний сезон». При этих словах публика застонала, и Энистон скорчила печальную гримасу в знак согласия: «Я понимаю». Лено, не дрогнув, снова вмешался: «Ну, ты получила номинацию на «Эмми»[101]. Поздравляю с этим!» За исключением того, что это звучало не как поздравление, а как нежный выговор, чтобы заставить вспомнить шоу и сеть, благодаря которой она получила эту очень хорошую номинацию. И что это была, по сути, единственная работа, за которую ее когда-либо номинировали на «Эмми» или какую-то другую награду.