Что хорошо, в дозоре как раз миноносец Альфы был, он нас и встретил с разрешения командира 2-го отряда, что был на борту. Все три судна проходили через фарватер на внешний рейд уже утром. На горизонте маячили несколько лёгких крейсеров микадо, но сделать они ничего не могли.

Вот так и пролетела неделя с момента, как мы покинули бухту Порт-Артура. Столько дел наделали. А теперь меня ждут доклад Макарову, который уже вызвал меня на флагман, получение наград, ремонт «Камы» – грубая швартовка к японским судам и абордажи сделали своё дело, судно требовало ремонта – и подготовка к следующему походу. Если дадут, конечно, а то у меня тут некоторые сомнения появились.

* * *

Неделя с момента возвращения «Камы» с призами пролетела быстро. Надо сказать, подробности нашего боевого похода мусолились всеми газетами, включая иностранные. Я как Бета сделал себе имя. Да и потопление броненосного крейсера, пусть и ночью, тоже принесло мне изрядную известность. А уж сколько транспортов отправил на дно, да ещё два привёл с довольно ценными грузами – всё это оценили.

Углевоз флот сразу выкупил, с призовыми не медлил и не жлобился. В целом рейд вызвал у всех положительную реакцию, хотя продажа одного из трофеев китайскому контрабандисту вызвала недовольство, пусть я деньги к рапорту и приложил.

А вот на поданную мной заявку о возмещении расходов на оружие, которое я покупал за свои деньги, как и снаряды, кривили рожи. А что, сами не смогли вооружить меня минными аппаратами, вот я и купил.

Орудия, снятые с брошенного японцами крейсера, сразу пошли в дело: довооружили «Боярина» и «Новика», заменили на 120-миллиметрые, стоявшие у них. Мне кажется зря: утяжелили крейсера, они могут в скорости потерять.

Также мне поставили на вид, что не оказывал помощь в спасении потерпевшим крушение. Это о тех солдатах, что на дно пошли со своими транспортами, их, помнится, три было, первые мои. Я ответил, что не мог взять их на борт: у меня боевое судно, а не спасательная посудина.

Насчёт англичан поморщились, но ничего не сказали: все доказательства контрабанды налицо. Хотя от англичан уже поступила официальная нота протеста с требованием арестовать меня за пиратские действия. Их послали, но вежливо.

Также порицали, что избавился от матросов с «Асамы», высадив на берег: мол, таких пленных неплохо было бы доставить в Порт-Артур, припомнить им «Варяга». Хорошо, что про китайских контрабандистов молчали.

Что я могу добавить? Чин лейтенант мне дали, как и звания другим моим офицерам. Они также получили повышения по адмиралтейству, старпом поручиком стал. Я получил орден Святого Георгия четвёртой степени за захват «Самурая», наградная комиссия подтвердила. Были поданы наградные на орден Святого Станислава третьей степени с мечами за захват «Ронина» и Святого Станислава первой степени с мечами за потопленного «Асаму», но подтверждения ещё нет: штабные общались со столицей телеграммами, так как орденский комитет располагался в Питере.

Также за удачные крейсерские действия меня представили к ордену Святой Анны третьей степени, и за призы – к ордену Святого Станислава второй степени. Полным кавалером ордена Святого Станислава стану. Чин лейтенанта получил по совокупности дел. Так что в верхах решали и оформляли награждение, а мне оставалось ждать официального подтверждения и последующей церемонии награждения.

Команда тоже была награждена, но за захват первого миноносца. Казаки получили призовые, хотя к наградам я их тоже представил.

Проблемой стало то, что многие молодые офицеры, среди которых были титульные дворяне, вдруг начали подавать рапорты о переводе на «Каму» – с боевых кораблей на вспомогательный крейсер. Сказали бы им раньше о таком – могли бы и на дуэль вызвать, а то и плёткой отходить, если из простых кто. А тут сами просятся. А вот не нравится им, что эскадра в порту отстаивается.

Точнее, Макаров дважды за неделю её выводил, но до боя с японцами не доходило, шли учения, не более. Но надо сказать, что результаты были заметны, постепенно эскадра становилась боеспособной. Возможность выходить чаще дал тот уголь, который я взял с призом, за что мне пару раз доставалась от Макарова устная благодарность. А от армейцев – за патроны, как раз вовремя я тот приз пригнал. Ящики с патронами сразу в вагоны – и к передовой.

Сам я больше «Камой» занимался. Команда своими силами проводила ремонт, лишь пару раз пришлось привлекать инженера и некоторые ремонтные мощности дока, но в основном справились сами. Сегодня как раз закончили, так что выровненные борта сверкали свежей краской, орудия были начищены, бункера почти полны углём, и я направил в штаб заявку с просьбой разрешить отправиться в очередной рейд.

Что касается Альфы, я был прав: он связан по рукам и ногам, рассчитывать на него я уже не могу. Разве что ему удастся отличиться в каком ночном бою, но не более. Вообще, такие крупные миноносцы обычно в охране фарватера не держали, для этого есть более мелкие. Однако причина была: команду нужно спаять, и такие вот дежурства, с учебными тревогами, здорово помогали команде стать единым организмом. Так что когда решат, что «Ронин» можно использовать в полной мере, Альфа будет иметь больше возможностей. Но не сейчас.

Я вернул на борт матросов и кондукторов, помогавших Альфе перегонять миноносец в Артур. Раненые были отправлены в госпиталь (не на госпитальное судно, а на берег), погибшие списаны из команды, были получены новые матросы. Ну и три офицера всё же добились перевода, Макаров обошёлся малой кровью, дав им разрешение.

Один был лейтенантом с «Дианы», он стал навигатором, единственным на борту, я передал ему эти обязанности, которые до этого исполнял сам. Второй, тоже лейтенант, стал старпомом, он же и артиллерист. Третий, мичман, стал минным офицером. Этот мичман единственный из трёх имел титул – он был графом.

Моего прежнего старпома перевели на углевоз, наш приз, который ввели в списки транспортов флота, он и там старпомом стал. Судно было не вооружено, потому и назначили не офицера из корабельного состава. А командиром стал неизвестный мне капитан второго ранга.

Рапорт о выходе в рейд я подавал лично, поэтому ожидал ответа в штабе. Вообще, я должен подавать рапорт моему непосредственному командиру, начальнику отряда крейсеров Порт-Артура контр-адмиралу Моласу, но тот, поставив свою разрешающую резолюцию, отправил меня в штаб флота, так как окончательное решение принимал Макаров.

Три часа просидел я в приёмной, однако после обеда меня всё же приняли. Было заметно, что штаб активно работал, явно что-то задумывалось, поэтому неудивительно, что мне нескоро выделили время. Да и то явно небольшое «окно» появилось, куда меня и втиснули.

– Глупо держать самый результативный корабль в этой войне на рейде. Честно признаюсь, лейтенант, я опасаюсь, что вы ночью без приказа ускользнёте. Мне не хотелось бы терять авторитет по той причине, что меня капитаны не слушаются.

– Я бы вас так не подставил, господин адмирал.

– Спасибо хоть за это. Скажите, лейтенант, что вы после войны планируете делать? Помнится, вы говорили, что хотите подать в отставку?