В Кацуре появляется другое дитя; у новорожденной внешность не эльфийки, а человеческого младенца: она не превращается ни в жеребенка, ни в зайчонка, ни в какое-либо иное животное – высшая эльфийка, похожая на человеческую малышку, которая смотрит на мир огромными черными глазами.

Тагор покидает Италию, чтобы присоединиться к остальным в зале собраний, где заседает малый совет, на котором присутствуют только те советники, в которых Солон уверен. К этому готовились с момента, когда стало известно о чудесной беременности Терезы, но никто не ожидал, что веления судьбы окажутся столь прозрачны. Теперь два ребенка ноября и снега появились на свет, и пророчество будет жить.

– Без корней, – тихо говорит Густаво, бывший Глава Совета, только что прибывший из Рима.

Солон кивает. У Петруса, спешно извлеченного из прелестного местечка на берегу Луары (и из кабачка с таким игристым, что оно и мертвого воскресит), сжимается сердце (и трещит голова).

– Мы должны их спрятать, – говорит он.

– Я отправлю твою дочь в Абруцци, – предлагает Густаво Тагору. – Там есть один церковный приход с фруктовым садом, о котором мне часто рассказывал Сандро, а в этом приходе священником его брат, вот он о ней и позаботится.

– Я доверяю Сандро, – говорит Тагор, – Тереза любит его как брата.

Он плачет.

– Любила как брата, – поправляется он.

Все молчат, разделяя его горе.

– Я отнесу твою дочь в Йепес, – говорит Петрус Солону. – Может, на это и указывает нам судьба.

Ноябрьской ночью снег идет на всех дорогах судьбы.

Снег падает на ступени стоящей на отроге гор Гран-Сассо церкви Санто-Стефано ди Сессанио, куда и кладут укутанную в теплые пеленки дочь Терезы и Тагора и где ждут, пока священник ее найдет. Через несколько мгновений священник берет на руки маленький запеленутый сверток и исчезает за углом нефа.

Снег идет над кастильо де Йепес, куда Тагору наконец-то удалось отправить Петруса, но, увы, всего минутой позже убийства обитателей замка. Эльф уже готов вернуться в храм, но вдруг ему кажется, что малышка дрожит. На старом сундуке лежит стопка тонкого батистового белья, и он осторожно укутывает ее. Потом он просит мост перенести его на ферму «У оврага». Вскоре он видит, как кузина Анжела, отправляясь кормить кроликов, находит на крыльце крошечную высшую эльфийку, похожую на всех человеческих младенцев. Петрус смотрит, как бабуля берет на руки закутанную новорожденную и исчезает внутри дома, потом он утирает слезы, смешанные с хлопьями снега, некоторое время бредет по заснеженной деревне и отправляется обратно в мир себе подобных.

Ночь снега закончилась, прекрасная заря восходит на небосвод, и крестьяне с фермы «У оврага» обнаруживают надпись, вышитую на белом батисте бедняжки: mantendré siempre. Кроха из Испании! – изумляются все после того, как Жанно-сын, который на войне был курьером и забирался в самые дальние уголки у нижних границ Европы, заверяет, что язык испанский, – и ее нарекают Марией в честь Пресвятой Девы и слов, начертанных на прекрасном кастильском белье. Как раз в этот момент в Абруцци старая служанка священника откидывает со лба младенца пряди светлее сухих травинок по весне и любуется ясностью ее глаз цвета ледников, которые пристально смотрят на нее, будто хотят съесть. Tu ti chiamerai Clara[36], говорит она.

Вот таким образом и случилось, что Мария и Клара, два необыкновенных ребенка, росли под защитой простых душ, которые их удочерили, и под опекой деревьев и гор своих долин[37]. В Бургундии с появлением малышки погода стала лучше, а поля плодороднее, и люди подозревали, что в девочке есть что-то чудотворное, но в глубине своих христианских душ запрещали себе об этом думать. Хотя вокруг нее разливался зыбкий ореол и все видели, что она умеет говорить с деревьями и с лесными животными. Она росла жизнерадостным и любящим ребенком, счастьем бабулек с фермы и сердечной радостью Андре и Розы, ее приемных родителей. Их родные дети умерли в младенчестве, и теперь уже немолодая пара не знала, какого святого благодарить за этот поздний подарок – такую красивую и веселую дочку. В Санто-Стефано Клара проводила большую часть времени на кухне, рядом со старой служанкой, которая рассказывала ей истории гор Сассо. Священник относился к ней как к дочери, но человек он был малосодержательный, и она испытывала к нему лишь вежливое безразличие, что по сравнению с радостью, которую дарили ей горы, не имело особого значения. День-деньской она носилась по склонам и изучала только те карты, которые были важны для ее сердца, – карты камней на ее дорогах и звезд в великом небе. Они росли, одна с волосами темнее ночи, черными глазами и кожей медового цвета, другая ослепительной блондинкой с лазоревым взглядом и румянцем боярышника – и до их десяти лет не происходило ничего примечательного, кроме того, что они расцветали на глазах, так что те, кто их любил, могли спать спокойно и благодарить за них Господа.

Потом им исполнилось десять, и судьба впервые ускорила ход, прежде чем вернуться в свое обманчиво мирное русло. Как раз в ее день рождения, в один снежный вечер, когда она не вернулась на ферму, в Бургундии жители деревни, увидев рядом с ней фантастическое животное, получили подтверждение, что в малышке и впрямь есть что-то волшебное. Мужчины нашли Марию на холме, посреди поляны, в компании с созданием, которое сначала походило на большого белого коня, потом превратилось в вепря и затем в человека, а дальше по кругу меняло ипостаси, отчего у всех перехватило дыхание. В конце концов животное исчезло прямо у них на глазах, и они вернулись на ферму вместе с малышкой, крепко сжимая ее в объятиях. Мы-то знаем, что речь шла о Тагоре, который принес Марии видение о ее появлении в деревне, потому что он полагал – и с ним были согласны Солон с Петрусом, – что сила детей должна подпитываться знанием их собственной истории по мере того, как девочки будут расти. Малышка из испанских земель узнала, что ее удочерили, и почувствовала, как ее особые способности набирают силу – умение говорить с животными в полях и в стойле, различать ту пульсацию и рисунки, которые выписывают в воздухе местные деревья, слышать пение мира как единую симфонию энергий, какую никогда бы не смог воспринять ни один человек, и умножать таланты тех, кто разделяет ее жизнь. В день ее одиннадцатилетия появилось наконец другое фантастическое животное в виде серого, как ртуть, коня в сочетании с зайцем и мужчиной с серыми глазами, в котором мы узнаем Солона, впервые представшего средь бела дня перед дочерью.

В тот день предательство стало очевидным. Главу Совета выследили, и враг обрушил на него все, чем мог устрашить: торнадо и дымные стрелы. Еще одно подтверждение того, что стало понятно после перехода его верного приспешника в мир людей и возвышения до хозяина Рима: Элий владел серой тетрадью, были выстроены другой храм и другой мост, он мог перемещаться между двумя мирами, и в том и в другом влияя по своему усмотрению на климат. Единственный светлый проблеск во мраке предательства заключался в том, что Элий никогда не верил в пророчество, обнаруженное Петрусом в библиотеке, и во время заседаний Совета всегда презрительно игнорировал бессмысленные измышления какого-то эльфа из захудалого дома; а потому он совершенно не интересовался Марией, и малышка могла еще год провести в деревне под приглядом Нандзэна и вскоре Клары.