Лена знала, что Юрий Петрович в лаборатории трудился над «великим открытием», о чем, впрочем, предпочитал не распространяться.

И он был прав – ему требовался помощник или помощница, потому что он сам был нарасхват, а домой ему постоянно звонили, прося о помощи. Ведь и бандиты, и убийцы, и грабители тоже были людьми со своими болезнями, болячками и страданиями.

Лена освоилась в течение нескольких дней, а через месяц чувствовала себя как рыба в воде. В отличие от Юрия Петровича, она не могла позволить себе отказываться от денег. И, кроме того, отчасти сбылась ее мечта: она хоть и не стала медиком, однако в той или иной степени помогала страждущим.

Юрий Петрович хотел со временем открыть свою собственную клинику – ведь времена были новые, перестроечные. Однако пока ему приходилось довольствоваться тем, что он лечил на дому представителей преступного мира.

Однажды в конце февраля Лене отчего-то не спалось, и душу терзало непонятное чувство, хотя, наверное, все дело было в том, что она неважно себя чувствовала, сказывалась легкая простуда, в дверь дома Юрия Петровича настойчиво позвонили. Обитал он в двухэтажном особняке на окраине города, расположенном на порядочном расстоянии от прочих домов.

Лена вскочила с дивана. Юрий Петрович обитал на первом этаже, она – на втором. Она сначала опасалась, что он будет к ней приставать, однако доктор был крайне корректен, не только не пытался лезть к ней, но и относился с уважением, называл на «вы».

В ту ночь Юрий Петрович уехал по какому-то срочному делу, ничего не объяснив Лене, сухо заметил только, собирая свой «дипломат»:

– Меньше знать будете – спокойнее спать сможете. Кстати, вам в самом деле нужно отдохнуть. Понимаю, замотались вы у меня, работа в основном ночная. Вы осунулись и похудели.

Он уехал, а Лена осталась в особняке за дежурную. В таких случаях от нее требовалось только принимать звонки, записывать имена или клички звонивших и говорить, что доктора пока нет и он вернется не раньше утра.

В дверь барабанили так, что Лена перепугалась. Мало ли кто решил наведаться ночью в одинокий особняк? Она знала, что никто из местных не стал бы нападать на Юрия Петровича – многие из них прошли через его руки, некоторые даже не один раз.

Прихватив пистолет, оставленный Юрием Петровичем – все же публика у них была специфическая, – Лена спустилась вниз и посмотрела в глазок. Она увидела двух типов устрашающей наружности, явных уголовников.

– Доктора нет, будет не раньше утра! – ответила она из-за двери, и один из типов заорал:

– Открывай давай! Иначе сейчас стрельбу устрою! Нам сказали, что здесь хирург живет, который братву врачует. Ну, живо, иначе…

И он достал пистолет.

Лена знала, что лишнее внимание со стороны милиции ни к чему. Сотрудники органов, конечно, были в курсе того, чем промышлял доктор, но, получая мзду, смотрели на это сквозь пальцы. От Юрия Петровича требовалось вести себя тихо и не привлекать к своей деятельности внимания. А вот те, кто находился на пороге, были явно приезжими и местных правил не знали.

Лена распахнула тяжелую дверь, типы уставились на нее и сказали:

– Так доктор баба, что ли?

– Даже если и баба, то что, лучше помирать будете, чем позволите себя осмотреть? – ответила Лена. Она уяснила, что с подобными типами надо вести себя уверенно и дерзко. – Что стряслось, после оргии с девицами по телу пятна пошли?

– Там, там! Один урод его ножом… – заявил один из гостей, таща ее к автомобилю, стоявшему неподалеку. Лена отметила, что номера московские – так и есть, гастролеры.

Тип открыл заднюю дверцу, и Лена увидела лежащего там мужчину. Он был без сознания, в салон натекло порядочно крови.

Лена заметила глубокую колотую рану в районе печени. Измерила пульс – нитевидный. Велела дружкам тащить пациента в дом. Они положили его на операционный стол, располагавшийся в подвале, переоборудованном в небольшой филиал больницы.

Типы суетились, матерились, грозили всеми карами, если их кореш умрет, и одновременно обещали золотые горы за его спасение. Лена выгнала их прочь, заявив, что если он умрет, то виноваты будут они, потому что не дали его спасти.

Она остановила кровотечение, сделала две инъекции, а потом взглянула на пациента. Он был молодой, светловолосый, больше похожий на артиста кино или спортсмена, чем на бандита.

Лена понимала, что ему требуется операция. Однако сделать ее мог только Юрий Петрович. Ситуация была критическая, после некоторой стабилизации положение ухудшилось, а затем наступила клиническая смерть.

Кореша, которые крутились рядом, стали орать, размахивая пистолетами.

– Сейчас тебя пришьем, если Кирюха откинется!

– Ему нужна операция, но это может сделать только доктор! – ответила Лена. Один из типов, исчезнувший на некоторое время в коридор, вернулся – лицо у него был белое, зрачки расширенные. Он явно принял только что какую-то сильнодействующую гадость.

Приставив к голове Лены пистолет, он произнес:

– Тогда ты давай! Или спасешь Кирюху, или мы тебя тут прямо порешим! Но прежде знатно трахнем!

Лена поняла, что угроза вполне реальная. Эти столичные отморозки, к тому же находившиеся под воздействием наркотиков, способны на все. Но не может же она одна сделать операцию!

– Ну что, прощайся тогда с жизнью! – заявил тип, и Лена заметила, что он готов спустить курок.

– Мне нужно продезинфицировать руки! – заявила Лена и вскочила в предбанник. Она долго терла руки, все надеясь, что дверь отворится и войдет Юрий Петрович. Но вместо этого вошел тот самый тип с расширенными зрачками и пистолетом в руках.

– Приступай! Или Кирюха умрет! И тогда и ты вместе с ним!

Он был прав – больше тянуть было нельзя. Лена подошла к столу, на котором лежал находившийся без сознания пациент. Об общем наркозе не могло быть и речи, только местное обезболивание.

Лена несколько раз ассистировала Юрию Петровичу, но одно дело – подавать инструменты и наблюдать за его ловкими движениями, а другое – самой приступить к операции. Она понимала, что убьет этого Кирюху. Однако если она немедленно не приступит, то ее застрелят на месте. И Кирюха тогда все равно скончается!

Пот застилал глаза, руки дрожали. Сумасшедший тип и его дружок, наставив на нее пистолеты, замерли в углу. Лена взяла скальпель, поднесла его к животу Кирюхи и сделала надрез.

В этот момент дверь открылась, возник Юрий Петрович. Мгновенно оценив ситуацию, он заявил:

– Сестра, немедленно наложите зажим! И дайте мне пять минут!

Через пять минут он начал операцию – уверенный, спокойный, невозмутимый, как будто не находился под прицелом двух пистолетов. Лена ассистировала ему и шептала про себя слова благодарности – судьбе, Богу, провидению. За то, что ей не пришлось по приказанию этого психа оперировать его дружка, ведь закончилось бы все трагически: и смертью пациента, и ее собственной гибелью.