Джей фыркнула.

Что-то из себя она, по его мнению, представляет? Как бы не так. Он просто хотел обидеть Тани, вот и все. Возможно, он даже прав: нечего вплетать в расследование тех, кого это не касается. Мысль о том, что она сделала наоборот, подключив Лиса, Джокер старательно отгоняла.

Мысль оказалась назойливой и ввинчивалась в мозг, заставляя кровь в висках бить тревожным набатом.

Кто из них подлей: она или Вэрд? Вдова хотя бы играет честно, не позволяя своей напарнице, своей женщине, возможно любимой, встревать в расследование, к которому ее официально не допустили. Да, он играет грубо, обижая, бьет по самым больным точкам, но так уж устроен Вэрд, он никогда не был особенно мягок если дело касалось работы.

А Джей… мало того, что утаивает часть улик, так еще и, получается, работает параллельно, сливая важную информацию тому, кто от ведения расследования отстранен.

— За это я, пожалуй, заставлю тебя навести порядок на моем столе, — продолжил свою мысль Вдова, и все сожаления Джей куда-то улетучились.

— А спинку не потереть? — она буквально почувствовала, как с ее губ срываются капли яда.

Вэрд сначала недоуменно уставился на нее, а затем расхохотался.

— Наконец-то ты похожа на саму себя! — сквозь смех выдавил он. — А я уже думал, что ты так и будешь ходит кислятиной. Ты что, до этого квашеной капустой питалась? Верх-то у тебя, кажется, еще немного подрос.

Это было грубо. И дело не в кислятине. А в капусте.

«— Я просто уверен, что в детстве ты любила капусту. Иначе бы у тебя такая красота не выросла!

— Эй! Ты чего? Мы же на работе!

— Да ладно тебе, никто не видит!

— Перестань меня лапать посреди участка, Вэрд!

— М-м-м…. ладно… но про капусту мы с тобой еще поговорим, котик, так и знай…»

Джей поняла, что краснеет, а это совершенно не входило в ее планы. Она опустила голову, пытаясь сделать вид, что его слова ее не задели.

Никак.

Она — сталь.

— Ничего более остроумного не придумал? — пытаясь справится со смущением, спросила она. — Задница у меня тоже, наверное, подросла?

Глядя на тьму черной ткани своей чужой юбки она подумала, что зря поддерживает этот разговор. Им работать надо, а не язвить.

Вэрд, видимо подумал о том же самом, потому что вместо того, чтобы развить тему, хмыкнул и плюхнулся на свое кресло.

— И где же отчет Пивкацкина?

— Он его тебе переслал. Посыльного еще не было?

— Зачем мне посыльный, если у меня есть ты?

— Я — детектив!

Ну что ты будешь делать, а? Зачем он ее задевает? Джей вскинула голову и сердито посмотрела на напарника, надеясь взглядом передать все, что она о нем думает. Потому что голос отказывался повиноваться.

Опять.

Опять она теряет голову рядом с ним.

Ну зачем? Зачем она ему? Рядом с ним она лишается остатков своего воспаленного разума, потому что его голос, запах, глаза, даже эта его борода… такая колючая, целоваться всегда было больно… все это невыносимо.

Надо это быстрее закончить.

Иначе она просто сойдет с ума.

— Ладно. Детектив. Пошутили и хватит. Я тут в бумагах поковырялся…

…неужели?

— … и кое-что мне в голову пришло. Лерко был артефактником, скорее всего, продавал часть своих изделий. За это стоит зацепиться: каждый подобный артефакт заносится в специальный реестр, как ты думаешь, может, нам стоит самим нанести визит в Тайную Канцелярию?

А это мысль. Вот только как с артефактами связана первая жертва? Кроме того факта, что в Тайной Канцелярии работает его сестра.

Так. Подождите. По порядку. Разложить все по порядку.

— Сестра Ероха работает там… — пробормотала Джей.

— Точно! С нее мы и начнем! — хлопнул в ладоши Вэрд. — Заодно спросим, с чего это вдруг она запретила осквернять тело, которое и так наполовину распотрошили. Тайны тайнами, но ведь она должна была понимать, что тормозит расследование. Она могла просто взять расписку о неразглашении. Тем более, что политика Магполиции и так это предполагает.

Востин Ерох, выполняющий какое-то задание мэра убит. Его сестра — сотрудница Тайной Канцелярии — запрещает полностью исследовать его тело. Жустин Лерко, который вот-вот должен был заключить сделку по продаже артефактов убит. Сделка срывается. А где артефакты? И… реестр находится в Тайной Канцелярии, в которой работает сестра Ероха.

Круг замкнулся.

Надо увидеть этот реестр. И найти не проданные Теренсу артефакты.

Но последним она займется вместе с Лисом. Почему-то не хотелось впутывать Теренса в это расследование официально. Пусть уезжает. Просто потому что сегодня немного поднял Джей настроение.

Да, эгоистично и не профессионально.

Но она никогда не обольщалась на свой счет. И действуя по наитию раскрыла не одно дело. Более того, расследования, в которых она (часто вместе с напарником, но это мелочи) действовала вопреки инструкциям и предписаниям, заканчивались намного быстрее. И удачней.

Джей посмотрела на Вдову и сердце, ее неверное сердце, опять забилось быстрей, гремя расколотым и разворошенным содержимым. Там, под оболочкой, за крепко закрытой дверью, был полный бардак.

Надо это заканчивать.

Ей нужна холодная голова.

Ей нужен ее дар. Пивкацкин сказал, что для этого нужно просто перестать переживать и смириться. Вот только смириться у Джей пока не получалось.

— … мэра… — сквозь раздумья пробился голос Вдовы, который, видимо все это время рассуждал вслух.

Замечательно! Интересно, если она сейчас скажет, что ничего из сказанного не услышала, как он отреагирует? Впрочем, ничего говорить и не пришлось: по ее рассеянному лицу Вэрд все понял сам.

— Ты себя, видимо, бессмертной считаешь, да? Ау, Джокер, шутки кончились! Делу присвоен статус особой важности, ты об этом помнишь?

— Помню, — буркнула Джей.

— Тогда почему ты сидишь с таким видом, что тебя это не касается?

Джей зажмурилась и потрясла головой в тщетной попытке собрать разбредающиеся мысли в кучу и чертыхнулась про себя, вспомнив, что для нее это сейчас невозможно. Пока дар не вернется.

— Не выспалась, — пояснила она, посчитав, что это может быть приличным объяснением.

Вэрд хмыкнул.

— Это никого не волнует. Мы с тобой немного влипли. Надо выбираться. Я повторю: как ты думаешь, наша вторая жертва, Лерко, мог тоже работать на мэра?

Джокер нахмурилась.

— Мог, конечно, — помедлив, ответила она. — К чему ты клонишь?