«Никогда не откладывай на завтра то, что можно седлать сегодня». Он последовал этому совету, чтобы закончить начатую работу еще до полуночи.

Он нажал на головку наконечником шариковой ручки и резко отпустил. Силы пружинки хватило как раз для того, чтобы поставить накалывающую иглу капсюля из безопасного в нейтральное положение. Теперь, когда Кознов аккуратно скрыл отверстие под тонким слоем замазки, было достаточно уронить эту миниатюрную гранату, чтобы поставить ее на боевой взвод. Следующий толчок и вызывал детонацию основного заряда.

Изготовив десять гранат, Кознов освободил магазин-трубку лука от пейнтбольных шариков, заменив их боевыми зарядами. Перенес лук на кресло, прислонив его к спинке. Затем передумал. Лук не мог сам собой упасть на пол, что означало бы постановку на боевой взвод хотя бы одной гранаты. Тогда при выстреле ствол лука разорвало бы у него в руках. Он четко разграничил два процесса: сам выстрел означал посыл гранаты к цели с одновременной постановкой ее на боевой взвод; воспламенение запала и взрыв гранаты происходил мгновенно при ударе гранаты о препятствие. Детонатор срабатывал независимо от того, каким местом граната ударилась. И в том и другом случае усилие срабатывания требовалось незначительное.

Он вынул из тайника автомат. Отрегулировав длину ремня, перекинул его через плечо и скрыл под курткой. Два запасных магазина уместились во внутренних карманах. Оставив включенным ночник, он вышел из комнаты.

Кознов действовал уверенно, изучив распорядок дня в клубе, или режим работы, что было правильнее. Здесь редко кто засиживался допоздна. Обычно в начале первого ночи все, включая и гостей, негласно принимавших распорядок, спали. Отдых здесь был активный, под стать тяжелой работе, и по-настоящему отдохнуть можно было ночью. Непривыкшие к такому распорядку буквально отрубались, и добудиться утром их было тяжело.

Под покровом ночи Кознов пробрался до самой границы с имением Ячевских. Сейчас он напоминал диверсанта из далеких 60-х годов. Впереди рубеж, охраняемый пограничниками, он думает о тех простых вещах, которые зачастую приходят в голову перед необходимостью следовать намеченным планам, когда чувство ответственности не перевешивает все остальные. Кем бы он ни был, кем бы его ни считали другие, но он выполнял свою работу. В конце концов, он зарабатывал на жизнь, и в этом плане не отличался от сотен миллионов других людей.

Завтра чета Ячевских будет принимать гостей... Кознов вздохнул с улыбкой – коротко, как будто грустно усмехнулся.

Он нашел и мысленно отметил все уязвимые места в охране этого ключевого объекта как подступа к главному, о чем служба безопасности не подозревала. Кознов словно взглянул на эту проблему свежим, незамыленным взглядом.

Он нашел отличное место для схрона. Спрятав в углублении оружие, он замаскировал его сверху ветками, припорошил снегом. Посмотрев на часы и отметив время, взял обратное направление.

Еще до того, как его официально признали умершим, он нередко просыпался с одной и той же мыслью: называл себя по имени и фамилии. И никогда – по отчеству. Он не мог объяснить этого. Наверное, он похоронил ту часть себя, которую смог. Отчество забыть было легко по той причине, что его редко называли по имени-отчеству. Третья часть его полного имени как будто отмерла, отвалилась сухой веткой. Если он и жалел об этом, то чуть-чуть и только изредка, во времена внезапных и коротких, как икота, приступов меланхолии. Он научился гасить их, как если бы действительно подавлял икоту, набирая воздух и задерживая дыхание. И вот вчера он снова проснулся с той чуточку тоскливой мыслью, которая не давала о себе знать много лет, и реально ощутил поступь сумасшествия: «Кознов. Я Валерий Кознов». И лишь тряхнув головой и прогоняя остатки сна, с облегчением вздохнул. Даже нашлось место для шутки: «Конечно, я не Валериан Куйбышев».

«Пять сегодня. Пять сегодня». Звучало это по-хипхоповски. Но именно в таком ключе встретил Жевка новость о том, что гостей у Ячевских сегодня – раз два и обчелся. Слава Богу, нет среди них старперов, а только молодые люди. «Пять сегодня».

Пейнтбол по сути своей – военная игра, навороченная «Зарница». У Жевки язык чесался спросить у парней: «Из вас кто-нибудь в армии служил?» У другого контингента он спрашивал: «Боевой опыт имеется?» Отличные результаты показывали парни, которые прошли горячие и не очень точки. Кто-то из них шел в клуб, чтобы частично восстановить атмосферу боевого братства, а остальное, как сказал один из них, «лишь тлен». И он был прав.

– Сегодня необычный день. – Жевка походил на тренера мини-футбольной команды в раздевалке. Он прохаживался, заложив руки за спину, бросая короткий взгляд то на одного, то на другого блатного мальчика. В который раз отметил, что «атмосфера боевого братства» брала их за горло и не позволяла выползти наружу избалованности. Они один в один походили на салаг, впервые примеривших военную форму. Но от последних они отличались тем, что когда-то нашли свои имена в великой Книге судеб. Боги, спустившиеся на землю, как-то подумал Жевка.

Он продолжил, повторившись:

– Сегодня необычный день. Сегодня все мы, а нас будет десять человек, не расстреляем и пятисот шариков.

– Почему так мало? – спросил невысокий крепыш лет семнадцати. – Краска на складе кончилась?

– Как вас зовут?

– Борис. Борис Моршнев.

– Племянник Олега Сергеевича Ячевского, как я понимаю.

– Да.

– Отлично. Вам, Борис, как и каждому из вас, впрочем, я дам столько пейнтбольных шариков, сколько вы сможете унести. Вопрос в другом: сможете ли вы их расстрелять?

– Легко. Я не в первый раз в пейнтбольном клубе. Стрелял из маркеров очередями...

– Назовите клуб.

– «Подгорное».

– Знаю такой. Заброшенное здание, бывший дом отдыха, три уровня, крыша и подвал. Кто еще в каком клубе стрелял очередями?

– Я.

– Представьтесь.

– Николай. Я дважды был в «Лесном».

– Действительно, площадка – лесной массив, – покивал Жевка. – Удобный круглогодичный бетонированный и асфальтированный подъезд, парковка на двадцать пять автомобилей. Зона отдыха. Там вы отпраздновали победу или запивали горечь поражения, так?

– Да.

Жевка снова заострил внимание на племяннике Ячевских.

– Значит, вы стреляли из маркеров очередями... Попробуй вот это. – С этими словами Жевка, перейдя на «ты», появился в помещении с луком.

Все пятеро ахнули так громко, словно в подтрибунное помещение стадиона проник многотысячный гул фанатов, увидевших исполнение штрафного; он был выполнен мастерски, красиво, однако мяч в сетку не попал. Лук в руках инструктора показался им громадных размеров, наверное, и потому, что Жевка натянул тетиву, и шток поршня, заменяющего стрелу, был готов вырваться из углепластикового цилиндра. В движение пришли резиновые виброгасители, по лицам пробежался лазер...