Таких, как Аль-Мансур, называют мусорщиками. Хотя название это не вполне соответствует действительности. Но, так уж бывает, кто-то невзначай бросит словечко, а оно прилипнет так, что и ножом не отскребешь.

В отличие от прочих рамонов, промышляющих по большей части мясом да травой, мусорщики отправлялись в пампу на поиски артефактов, оставшихся со времен, предшествующих Эпохе Сепаратизма. В каждом кластере имелась группа коллекционеров, с удовольствием покупающих безделушки, много лет пролежавшие в земле, среди развалин сгинувших навеки городов. Огромной популярностью пользовались предметы повседневного быта, сделанные из материалов, не подверженных разложению: стеклянная посуда, фарфоровые статуэтки, пластмассовые игрушки и сувениры. Имелись коллекционеры, специализирующиеся на древних гаджетах, которые ценились очень высоко, если имели хотя бы пристойный вид, позволяющий понять, для чего эти вещицы предназначались. Ну, а ежели сохранность гаджета была настолько хороша, что давала шанс вернуть прибор к жизни, то стоимость его могла достигать запредельных высот.

Однако не следует думать, что жизнь рамонов-мусорщиков была беззаботна и легка и деньги они гребли лопатой, а то и не одной. Если бы можно было просто отъехать на десяток-другой километров от кластера и там собирать артефакты, как грибы после дождя, выковыривая их мыском ботинка из земли, то все только этим и занимались бы. Увы, ныне даже среди руин городов, брошенных во времена Исхода, почти невозможно было отыскать что-то дельное. Годков с тех времен минуло немало, и многое, если не все, обратилось в прах. А то, что уцелело, либо растащили по своим домам реднеки, либо поломали и побили разного рода бродяги, без дома и семьи, для которых древние развалины всегда служили, может, и не особо надежным, зато совершенно бесплатным укрытием. И это делало работу мусорщиков куда опаснее, чем других рамонов.

В тех местах, куда забредали мусорщики в поисках добычи, неизвестно кого можно было встретить. Хорошо, если это оказывались верпы – они, хотя и странные, но вполне вменяемые, с ними всегда можно договориться. С тинкерами же дело обстояло хуже. Главным образом потому, что не сразу поймешь, кто перед тобой, нормальный человек или тинкер? Любой тинкер с виду вроде как нормальный. Ведет себя, как нормальный человек, разговаривает, как вменяемый. Но лишь до тех пор, пока у него в голове не звякнет звоночек. А вот что он после этого отчудит, угадать невозможно. Но лучше в этот момент рядом с ним не находиться. Либо держать палец на спусковом крючке, если уверен, что стреляешь быстро и без промаха.

Ну, а со скрамблерами так и вовсе лучше было не встречаться. Это были полные отморозки, промышляющие разбоем и грабежом, без раздумий нападающие на всякого, кто казался им легкой добычей. Караван встречников, которому предстояло пересечь пампу, нанимал одного, а то и двух снайперов, задачей которых было отстреливать скрамблеров на расстоянии, не позволяя им даже близко подойти к каравану. Что удивительно, скрамблеров это не останавливало. Всякий раз, выследив караван встречников, скрамблеры пытались его захватить. Хотя у них это ни разу не получилось, скрамблеры почему-то были уверены в том, что разграбить караван встречников – это как ворону подстрелить. А может, они считали это забавой. Кто их разберет. Одно слово – скрамблеры.

Из всего вышесказанного становится ясно, что мусорщики наобум не работали. Всякий уважающий себя и свое дело мусорщик, прежде чем завести мотор квада, собирал информацию об объектах, которые могли представлять для него интерес. И лишь удостоверившись в том, что его предположения не беспочвенны, мусорщик выводил квад из бокса.

Аль-Мансур был одним из самых опытных и осторожных мусорщиков. А потому и удача улыбалась ему чаще и шире, чем другим. Вопреки расхожему мнению, удача любит не молодых и рьяных, а осторожных и опытных. Таких как Аль-Мансур.

У Аль-Мансура была своя система сбора информации. Он подолгу просиживал в библиотеке, изучая старинные книги и карты, читая записки, дневники и воспоминания, сопоставляя данные, полученные из различных источников. До тех пор, пока у него не складывалось живое и ясное представление об определенном месте, о коротком временном отрезке, привязанном к этому месту, и о людях, живших именно в это время в том самом месте. Он как бы вживался в образы своих реальных героев, пытаясь понять, как они жили, что думали и что чувствовали. После чего ему становилось определенно ясно, что и где следует искать.

Кто-то говорил, что Аль-Мансур действовал интуитивно, по наитию. Но, как бы там ни было, в семи случаях из десяти его метод срабатывал. Никто другой не мог похвастаться такой же результативностью. И, что самое главное, уникальность методики Аль-Мансура давала ему возможность работать по конкретным заказам. Что было намного интереснее, чем просто шарить наобум, да и оплачивалось выше. Аль-Мансур мог найти и привезти в кластер, разумеется, не все что угодно, но такое, что другим достать было и вовсе не по зубам.

Мусорщики во многом похожи на кладоискателей. И так же, как кладоискатели, мусорщики знают множество историй и легенд о забытых подземных хранилищах, в которых все вещи как новенькие, о тайниках, набитых всяческими диковинами и редкостями, о заброшенных поселениях, где все дома по сей день стоят неразграбленными. Ну, в общем, самые обычные истории, в которые верят только новички желторотые, надеющиеся с первой ездки ухватить удачу за хвост, да вконец отчаявшиеся неудачники, которым и терять-то уже нечего. Разумеется, случалось, что находил кто-то из мусорщиков тайничок или заначку, какую-нибудь полость в стене или коробку, зарытую в землю. Но случалось это, как правило, не с кем попало, а с теми, кто старательно и упорно искал. К тому же ценность подобных кладов обычно оказывалась сильно преувеличена молвой.

Время от времени всплывали невесть откуда карты, на которых были указаны места, где якобы были спрятаны сокровища. Несметные, разумеется. Некоторые даже с подробным описанием примет, на которые следовало ориентироваться в поисках кладов. Аль-Мансур к подобным картам относился с недоверием. Как правило, составлены они были весьма и весьма приблизительно. Порой настолько, что район поисков мог оказаться размером в несколько сотен квадратных километров. Которые не так-то просто было облазить, если располагались они в лесу или в горах. Зачастую же при сопоставлении подобных «секретных» карт с реальной картой местности оказывалось, что их невозможно подогнать друг к другу, поскольку первая по большей части являлась плодом воображения своего составителя.

Аль-Мансур не верил в везение или удачу. А к случайностям он так и вовсе относился с подозрением. Он знал, что деньги сами собой в карман не падают. А еще он точно знал, что для того, чтобы живым вернуться из пампы, мусорщик должен восемьдесят процентов работы проделать в кластере.

Аль-Мансур был занят проработкой очередного своего проекта, когда как-то в пятницу после полудня с ним заговорил незнакомец.

Случилось это в баре «Синий Дрозд», расположенном на двести одиннадцатом этаже башни Тур-Ди-Тар в Кластере Ку-Ши. Аль-Мансур сидел на своем обычном месте, за столиком возле большого декоративного фикуса, очень глубокий, темно-зеленый цвет листьев которого всегда помогал ему сосредоточиться и настроиться на нужное восприятие. Почему так происходило, Аль-Мансур и сам не понимал. Но фикус реально помогал ему в работе. Одно время он даже подумывал купить фикус у владельца «Синего Дрозда», не посчитавшись ни с какими затратами. Но, по здравому размышлению, пришел к выводу, что дома у него фикус скорее всего зачахнет и погибнет, поскольку он понятия не имел, как ухаживать за домашними растениями, да, в общем-то, и не собирался этим заниматься. Так что фикус остался в баре, где ему, несомненно, было самое место. И Аль-Мансур исправно приходил в «Синий Дрозд», чтобы посидеть возле него и посмотреть на его темно-зеленые, будто покрытые тончайшим слоем воска листья. Как правило, он заглядывал сюда после обеда, чтобы выпить стакан пива.