По два караула вниз и вверх по течению дозорным удалось снять без шума, и уже ближе к сухой балке раздался резкий крик и грохнул первый выстрел. Скрываться более смысла не было, и весь берег с островами на реке осветился от ружейных залпов и разрывов гренад.

Егеря из полуроты волкодавов Самойлова, разбитые на пятерки, первыми выскочили на три самых больших острова с расположенными там турецкими укреплениями. Разрядив свои ружья в неприятеля, они пустили в дело и гренады. Укрепления здесь были непрочные, они состояли из выложенных мешков с песком и набитых камнями корзин. По ним и прокатилась волна наступающих. Большая часть турок погибла или была взята в плен. Несколько десятков бросили оружие и пустились вплавь, их никто не преследовал. А третья и четвертая роты волкодавов в это время вели бой уже на околице станицы. Вылетевшие из нее две сотни турецких всадников наткнулись на плотный огонь шеренг егерей, понесли потери и бросились прочь вглубь своей территории. Цепи русских стрелков скорым шагом сблизились с турецкой пехотой и с громовым «ура» бросились в штыки. Османы не выдержали натиска и в панике отступили вслед за своей конницей.

– Ваше высокоблагородие, мои солдаты начальствующего турка захватили, – доложился разгоряченный боем поручик Дементьев. – Тихон Мухин отличился, заранее его заприметил, когда он своими людьми командовал. А потом, как мы в атаку бросились, те деру дали, и Тишка ногу ему прострелил. Егошные попытались было его вынести, да Мухин одного там же рядом положил, а вот его дружок Федотка – второго. Ну, остальные, видать, испугались, бросили своего командира – и бежать.

– Где он? – спросил поручика Алексей.

– Да во-он у того сарая сидит, а стрелки его охраняют, – ротный указал рукой на противоположную сторону улицы. – Перевязывают, чтобы он кровью не изошел.

– Ясно, сейчас поглядим, что там за птица к вам попалась, – кивнул Алексей. – Никита, продолжай бить атаку! – приказал он старшему барабанщику батальона. – Захваченный плацдарм расширяем и ждем нашу конницу, вот-вот уже казачки должны вплавь реку перемахнуть. Потом они порезвятся в степи, панику наведут и назад отойдут, а вот мы будем к обороне готовиться. Поручик, ты бери всю свою роту и прочесывай станицу, чтобы ни одного турка где-нибудь на сеновале не затаилось, – приказал он Дементьеву. – Не хватало нам еще здесь в спину пулю получать. Я командир тех русских егерей, которые взяли вашу деревню, – Егоров представился сидящему на земле турку. – Кто вы и откуда? Советую говорить правду. Обещаю, что вы останетесь в живых.

Невысокий турок, без шапки и с распоротой окровавленной штаниной, испуганно посмотрел на русского офицера.

– Я субаши[20] из пехотного алая. Меня зовут Сайфулла, и ни я сам, ни мои люди ничего не сделали плохого русским. Мы только вот месяц назад прибыли морем в Очаков, а до этого стояли в гарнизоне крепости Дамаск, в Сирийской провинции империи. В боевых действиях здесь я поучаствовать не успел. В десанте на русский берег Буга ходили другие, а мы просто стояли и ждали своего часа. На моих руках нет крови русских, и я очень надеюсь на снисхождение уважаемого офицера.

– Я уже вам пообещал, Сайфулла: вы все честно и подробно рассказываете – и живете дальше, – кивнул Алексей. – Что было потом, когда мы отбили ваш десант?

– Десантную операцию совсем отменили. – Пленный дернул ногой и зашипел от боли.

– Что у него там? Сильная рана? – спросил подполковник у стоящих рядом молодых егерей.

– Никак нет, вашвысокоблагородие, – помотал головой Мухин. – Я ему аккуратненько дырку в ляжке сделал, он как раз в полуобороте тогда был. Орал что-то своим, командовал ими. Ну, вот я ему саму мякотку и прострелил.

– Да вы не волнуйтесь, ваше высокоблагородие, – перебил товарища Федот. – Жила не перебита, мы его сразу же перевязали и даже крепким хмельным рану пролили. Ну и в глотку маненько плеснули, чтобы он в беспамятство не впал. Понимаем же, что ценный это пленный и что он полезным может быть вам.

– Молодцы, егеря, правильно все сделали, – похвалил стрелков Алексей. – Считайте, что на волчий хвост вы сегодня к своему головному убору оба заработали. Ну, так что там дальше, Сайфулла, почему десант за Буг отменили? Говори все, что знаешь! – потребовал строго у турка Егоров.

– Господин русский офицер, я ведь не все знаю, я самый обычный сотенный командир, – забормотал пленный. – Нам сказали только, что у русских за рекой оказалось очень много сил и что они, ну, то есть вы, приготовили там большие укрепления с пушками. Поэтому наступать на вас теперь будут в другом направлении, где вы не ожидаете, и с поддержкой орудий многочисленного морского флота. Здесь же нашим большим морским кораблям не развернуться, а вот вы можете со своих береговых батарей много тех судов потопить. Нас оставили тут нести караульную службу и демонстрировать силу, а все остальные части вывели в сторону Очакова.

– Где именно, в каком месте ваше командование планирует нанести по нам удар? Ну-у, Сайфулла, говори, я же вижу, что ты что-то знаешь! – Егоров склонился над турецким сотником, пристально глядя ему в глаза. – Обещаю, что никто не узнает о нашем разговоре. Хочешь, мы тебя спрячем здесь в кустах и ты вылезешь из них, когда мы уже уйдем на свой берег? А своим ты расскажешь что-нибудь героическое. Ты ведь раненый, и тебе поверят, еще и героем у себя будешь. Ну-у, так куда планируется нанести удар, прикрываясь морскими орудиями кораблей?

– Кил-бурун. Я слышал от своего знакомого из уходящего обратно к Очакову алая, что их будут перебрасывать под эту крепость. И он сказал, что они ее обязательно возьмут, потому что за них там будут сотни больших морских пушек.

Мимо егерей по главной улице станицы с посвистом прошла первая сотня казаков.

– Эге-ей, с дороги, пяхота! Зашибем, затопчем ненароком! Отойди-и!

– Где ваш командир, где подполковник? – группа всадников, гарцуя у крайней хаты, расспрашивала стрелков.

– Да вона их высокоблагородия, с пленным они беседуют, – махнули те рукой в другой конец улицы.

– Алексей Петрович, я все четыре своих эскадрона сюда переправил, что делать далее будем? – Спешившись рядом с Егоровым, командир Бугского казачьего полка крепко пожал протянутую ему для приветствия руку.

– Сергей Федорович, дорогой, рад тебе. Как переправились? Надеюсь, без неприятностей обошлось? – поинтересовался у него Лешка.

– Да ничего, только вот вымокли изрядно, – махнул тот в ответ рукой. – Некоторые растяпы даже порох замочили, да и Бог с ним, у нас и пики с саблями есть. Твои ребятки подсветили нам берег удачно, вот мы на них-то прямиком и выплыли, а там пологий подъем. Чай не впервой такое, не раз уже упражнялись в этих переправах. Ну, и как дальше-то будем турок крошить?

– Версты три-четыре вниз и еще полверсты вверх по течению мы их и сами уже хорошо покрошили, – Алексей кивнул на своих егерей, стаскивающих трофейное оружие в одну кучу. – По берегу все караулы турок выбиты, а сама станица взята с хода, ее гарнизон частично истреблен, а по большей части пустился в бега. Гнаться за ними пешком я считаю неразумным, а вот вы у нас на конях, вам и карты в руки. Мое предложение такое, Сергей Федорович: разбивай свои эскадроны на сотни, да и прогуляйтесь ими по османской земле. Добьете всех беглых, вырубите слабые встречные подразделения неприятеля, наведете панику в глубине их земли, а как только сильные войска противника появятся, так сразу же отходите сюда к нам, обратно. Мы их здесь хорошо встретим, придержим немного, а вы в это время переправитесь обратно наплывом на наш берег. Как вам такой план?