– Наркотики, – продолжает за меня мужчина. – Ты хотел найти тайник Лайла с героином, потому что думал, что мог бы отвезти его Титусу Брозу и обменять наркотики на Лайла, но…

– Он исчез, – говорю я. – Титус добрался до наркотиков раньше меня. Он получил и наркотики, и Лайла. Он получил все.

Я зеваю. Я так устал.

– Я устал! – сообщаю я в телефонную трубку. – Я очень устал. Наверно, мне это снится. Это просто сон.

Мои глаза закрываются от усталости.

– Это не сон, Илай, – произносит мужчина.

– Ну значит, сумасшествие, – говорю я, чувствуя головокружение и смущение. Меня знобит. – Как вы меня нашли?

– Ты взял трубку, Илай.

– Я не понимаю. Я очень устал.

– Ты должен выслушать меня, Илай.

– Ладно, я слушаю, – говорю я.

– Ты действительно слушаешь? – спрашивает мужчина.

– Да, я весь внимание.

Долгая пауза.

– Твоя мама может не пережить Рождество, – произносит мужчина.

– Что? О чем вы?

– Она под надзором, Илай, – говорит он.

– Под каким надзором?

– Под наблюдением, призванным помешать суициду, – поясняет мужчина.

– Кто вы?!

Меня тошнит. Мне нужно поспать. У меня жар.

– Рождество приближается, Илай, – говорит мужчина.

– Вы меня пугаете и мне нужно поспать, – говорю я.

– Рождество приближается, Илай, – повторяет он. – Бубенчики на санях.

– Мне надо прилечь.

– Бубенчики на санях, – твердит мужчина. – Бубенчики на санях!

– Я хочу закрыть глаза.

– Бубенчики на санях, – не унимается мужчина.

Что за рождественскую песню она обычно пела о бубенчиках? О зимней чудесной стране. О бубенчиках на санях, снеге и синей птице. «Ты слушаешь, Илай?»

– Ага, бубенчики на санях, – говорю я мужчине. – А в конце – мертвый синий крапивник.

И я вешаю трубку, и сворачиваюсь калачиком на земляном полу тайной комнаты Лайла, и представляю, что девушка Дрища, Ирен, спит здесь, в этой дыре, со мной. Я ложусь с ней в постель и прижимаюсь сзади всем телом к ее белой фарфоровой коже, и уютно обнимаю рукой ее теплую грудь, и она оборачивается, чтобы поцеловать меня, и у нее лицо Кэйтлин Спайс. Самое прекрасное лицо, которое я когда-либо видел.

Офис местной газеты «Юго-западная звезда» находится на Спайн-стрит в Самнер-Парк – промышленном пригороде по соседству с Даррой, за шоссе Центенари, которое идет на север к центральному деловому району Брисбена, а на запад – в сторону Дарлинг-Даунс. Этот офис – через две двери от Гилбертовского магазина шин, куда Лайл ездил за подержанными покрышками, после мастерской тонировки автомобильных стекол и оптового магазина товаров для животных под названием «Лапушки с лапками». Мы с Августом обычно приезжали на Спайн-стрит на великах, чтобы зайти в магазин армейских излишков неподалеку поглазеть на старые штык-ножи и солдатские фляжки времен войны во Вьетнаме, и пытались уболтать владельца магазина Лернера по прозвищу Бомбер – горячего патриота Австралии с нервным тиком на левом глазу, любящего свою страну и все военное так же сильно, как песни Кена Роджерса, – показать нам еще и настоящую боевую гранату, которую он хранил в сейфе под кассовым аппаратом.

Офис «Юго-западной звезды» – одноуровневое помещение бывшего магазина, с зеркальным стеклом на фасаде и темно-красной вывеской, украшенной четырьмя звездами, образующими Южный Крест. Я вижу свое отражение в стекле. Я сильнее, чем вчера. Более собранный. Более твердый разумом, телом и духом. Съевший на завтрак миску хлопьев, размоченных горячей водой из кухонного крана. Вымывшийся под душем. Одетый в бордовую футболку, синие джинсы и все те же кроссовки. Я наложил новую повязку на палец и его окрестности. Нашел свежий бинт в маминой аптечке и снова примотал им тампон, который доктор Бреннан использовала ранее.

Моя школьная сумка все так же висела на столбике кровати. Рюкзак из джинсовой «варенки», покрытый названиями рок-групп: «INXS», «Cold Chisel», «Led Zeppelin». Я никогда не слышал ни одной песни «Sex Pistols», но это не помешало мне нацарапать их название поперек рюкзака два года назад. В его заднем кармане, застегивающемся на «молнию», лежал сделанный мной рисунок толстого трехрукого инопланетного монстра по имени Терстон Карбанкл, который высасывает детей целиком через ноздри и любит фильмы Альфреда Хичкока, поэтому всегда носит безрукавку с надписью «Психо». Под этими каракулями можно было с трудом разобрать несколько сообщений внутришкольного характера, закрашенных маркером. «Сядь на это и провернись», – гласило одно сообщение над нарисованным кулаком с поднятым средним пальцем. Прочие сообщения мне действительно следовало удалить по правилам хорошего тона, например: «Кеннет Чагг любит Эми Престон, настоящая любовь не ржавеет». Эми Престон умерла от лейкемии прошлой зимой.

Я смотрел на этот рюкзак целую минуту, вспоминая более простые времена. Прежние времена. До отрубленного пальца. Гребаный Титус Броз, хер ему в глотку. Я набил рюкзак одеждой и едой – пара банок печеной фасоли, батончик мюсли из кладовки; положил сверху книжку Дрища «Мотылек», которую он дал мне почитать, и выскользнул через заднюю дверь этой дерьмовой дыры, поклявшись никогда не возращаться. Но затем вернулся через тридцать секунд, когда понял, что забыл отлить перед долгой прогулкой до Самнер-Парк.

Я наклоняюсь к окну, чтобы проверить, видно ли что-нибудь через него снаружи, но не вижу ничего, кроме себя. Я дергаю за ручку такой же зеркальной входной двери, однако она не поддается. На двери я вижу белый овальный динамик и нажимаю зеленую кнопку под ним.

– Чем могу помочь? – спрашивает голос из динамика.

Я наклоняюсь ближе.

– Эммм… я хотел бы…

– Пожалуйста, нажимайте кнопку, когда говорите, – сообщает голос.

Я нажимаю на кнопку.

– Простите, – говорю я.

– Чем я могу вам помочь? – переспрашивает голос. Это женщина. Жесткая женщина, судя по голосу, – ей впору пивные бутылки глазом открывать.

– Я хотел бы встретиться с Кэйтлин Спайс.

– Пожалуйста, нажимайте кнопку, когда говорите.

Я опять нажимаю на кнопку.

– Еще раз простите, – говорю я, удерживая кнопку. – Я хотел бы встретиться с Кэйтлин Спайс.

– Она вас ждет?

Ну вот и все. Игра окончена. Споткнулся на первом препятствии. Ждет ли она меня? Ну… Нет. Ждет ли роза солнечных лучей? Ждет ли дерево удара молнии? Ждет ли берег моря прилива и отлива?

– Эммм… д… нет, – говорю я. – Нет, она меня не ждет.

– Зачем вы хотите с ней встретиться? – спрашивает женщина через динамик.