…Кто-то оставил окно открытым, и галдеж птиц не давал вернуться сну. А сон был нужен – он бы отсрочил то отвратительное настроение, которое уже почти полностью завладело им. Подушка была жесткая и большая, это была не его подушка. И пахла она чем-то чужим и сладким. Он повернул голову и увидел, что по комнате кто-то ходит, но кто, не видно – изображение было не резким – так любят снимать молодые режиссеры. Черно-белый кадр и фигуры намеком. Женщина остановилась рядом с ним: «Вставай, я уже и завтрак приготовила…» Голос принадлежал Алле.

Через полчаса он сидел на маленькой кухне, за квадратным столом, покрытым клеенкой с фруктами. Клеенка была в мелких порезах с сероватыми краями. Напротив него сидела Алла. Стол был уставлен соленьями, бутербродами и пирожками с капустой.

– Вкусный кофе. Пирожки тоже. Очень вкусные, – от смущения он стал немногословен. Как назло, даже не болела голова. Можно было сослаться на похмелье, плохое самочувствие. Но притворяться он не умел, а потому замолчал и спешно допил кофе. – Я побегу. На работу надо, – сказав это, он поперхнулся. Поскольку ей тоже надо было на работу, а это значило, что некороткий путь от станции «Комсомольская» до станции «Динамо» предстоит проделать вместе. «Вот зараза, вот ситуация! И даже не знаешь, как себя вести… И на кой черт я вчера так напился?!» Вчера они отмечали юбилей компании в ресторане в Сокольниках. Как он оказался у Аллы, Костя не помнил. В памяти только остались водка, вкусный балык, долгие споры о влиянии физики на гуманитарное развитие человечества. Алла мелькала все время рядом. «Оно и понятно, она отвечала за организацию… Но как? Когда? Я успел так набраться? Впрочем, какая теперь разница! Полина там, наверное, совсем с ума сошла! Господи! Сейчас ехать в метро, вдвоем… Может, такси взять? Тоже не лучше, все равно разговаривать надо». Алла почувствовала его настроение и притихла. Она быстро и молча убрала со стола, закрывшись в комнате, переоделась, а когда вышла, произнесла с независимым видом:

– Ты езжай, я позже выйду, мне в банк надо!

Облегченно вздохнув, Костя выскочил на улицу. Закурив, он попытался мысленно связать вчерашний и сегодняшний дни. Не получалось. «Вчера» было все ясным и простым, светлым и беззаботным, без всяких там пошлых житейских коллизий. «Сегодня» воняло перегаром, пахло чужими сладкими духами и заставляло мысленно застонать в преддверии разговора с женой. Особенно противно было не то, что провел ночь с какой-то женщиной, а то, что дома сходили с ума из‑за его отсутствия, а он, идиот, просто перебрал водки, и какая-то дура затащила его, бессознательного, в постель. На слове «бессознательного» он запнулся. А насколько он был бессознательный? И был ли таковым?! Этот неожиданный уточняющий вопрос заставил его остановиться. «Быстро на работу, а сейчас прежде всего надо позвонить Полине!» Но позвонить удалось только из офиса – ни один из телефонов-автоматов, которые встретились ему по дороге, не работал.

В офисе уже все сидели на своих местах, а в воздухе разливалось неумеренное любопытство. Костя уселся за компьютер и погрузился в сводки. Жене он позвонил еще до того, как зашел в свой отдел, – из комнаты охраны. Поговорить им не удалось, Полина бежала в типографию.

– Ты – живой и даже можешь говорить, это меня радует, поскольку у меня к тебе накопилась масса вопросов. Пока.

Она бросила трубку, а он, расстроенный, пытался работать. Уткнувшись лицом в монитор и делая вид, что занят, Костя пытался вспомнить все, что было вчера. Получалось, что ничего особенного, кроме долгого и громкого спора с его вечным оппонентом Гариком Каштоянцем. Они, выпив водки и не дождавшись горячего, заговорили о Томасе Манне, затем плавно перешли к Юнгу, закончили руганью о гуманистах. Каштоянц, человек язвительный и вспыльчивый, остановиться не мог, и когда уже все и всеми было сказано, все равно продолжал что-то горячо обсуждать. Так было и на этот раз. Костя помнил, что Гарик подсел к нему с надкусанным пирожком в руке и доказывал:

– Юнг – это еще не философия, Юнгом мысль не заканчивается…

Его перебила Алла, она налила им водки, положила на тарелки рыбу, но Каштоянц пошел искать более задиристого собеседника. А Алла осталась сидеть рядом. Они опять пили, Алла заботливо подкладывала закуску. «Она девушка вообще заботливая… Интересно, я сам вчера разделся или она мне помогла? Так, ладно, сейчас самое главное – Полина!» Жена заехала за ним на работу. Она вошла в офис, где ее уже все давно знали и, более того, как правило, через мужа приглашали на всякие мероприятия. Сегодня все как один, поздоровавшись, уткнулись в свои бумаги.

– Муж! Я за тобой! А то не ровен час опять заблудишься! – Шутка прозвучала уверенно и без всякого подтекста. И эта естественная, очень верно выбранная тональность вернула в комнату легкость.

– Мы вчера все немного себе позволили. – Лена Плотникова оторвалась от своих бумажек. – Я, например, уже третью таблетку анальгина пью.

– Это потому, что ты вчера мешала шампанское с вином. И ничего не ела из‑за своей диеты…

– Все равно сегодня джинсы еле застегнулись. – Лена кокетливо потрогала себя за ремень. Ремень сидел туго, но размер джинсов был детский.

– Ленка, худая корова еще не газель! – Услышав веселый гомон, в комнату заглянул охранник Паша, он давно поглядывал на секретаршу, но та вела себя чинно и в отношения на работе не вступала. Под этот шумок Полина и Костя вышли из офиса.

– Ну и как это понимать?!

– Да, понимаешь… Столько выпили. Валерка заехал, поздравить всех… Мы с ним заболтались… Да, потом я что-то перебрал и к нему поехал, там до утра и протрепались…

– А почему не позвонил?

– Так ты же помнишь, он у бабки квартиру снимает в Перове. Там никогда не было телефона, а автомат мне было не под силу найти.

Мысль так соврать пришла на ум неожиданно, он знал, что жена никогда не будет проверять – во‑первых, не захочет оказаться в неловкой ситуации, а во‑вторых, ей просто некогда заниматься подобной ерундой.

– Изменщик, коварный и подлый!

– Неправда ваша…

Они уже помирились, и она стала взахлеб рассказывать о проблемах в своем агентстве. Забыв о беспокойной и злой ночи, она шла рядом с ним, радуясь, что все выяснилось, что ничего страшного ни с мужем, ни с их семьей не произошло. Полине было приятно, что он внимательно слушает про ее победы и в глазах у него искренняя гордость за нее. Еще она чувствовала, что муж мучается угрызениями совести и что он благодарен ей за отсутствие скандала. «Я – полный идиот! Какого лешего я туда завалился?! – В Костиной голове зашевелилась тревога. – И духи, какой противный сладкий запах! Полина никогда бы такие не выбрала». Костя был убежден, что вкус у его жены превосходный и все, что она покупает и носит, – вне всякой критики. Дома они поужинали и вопреки обычаю рано легли спать. Любимых посиделок на кухне не было. Обнимая жену, почти сквозь сон Костя подумал, что завтра же объяснится с Аллой. Но когда он рано утром вошел в офис и увидел Аллу, покрасневшую, со слезами в глазах, он дрогнул. А тут еще она произнесла почти шепотом: