– Кость, по-моему, я влюбилась в тебя.

Костя, обезоруженный такой откровенностью и тронутый наивным взглядом больших зеленых глаз, растерялся:

– Тебе кажется… Алла, брось эту затею… Сама подумай – у меня семья, сын.

– Я подумала, я люблю тебя с самого первого дня.

Тут вошли сотрудники, разговор продолжать было нельзя. Но Костя, как будто душой почувствовавший Аллину влюбленность, размяк. В его голове вместо цифр и котировок бродили приятно тревожные мысли: «Я даже не помню, чтобы мне так объяснялись в любви. И она ведь младше меня. И даже младше Полины».

Имя жены сработало как стоп-сигнал, но только лишь на мгновение. Мысли дальше потекли в сторону возможных приятных приключений. Костя и Полина были женаты уже много лет. На почти безупречной Костиной репутации имелись, конечно, малюсенькие пятнышки, но они попали туда почти случайно. Ни одного какого-нибудь мало-мальски серьезного романа у Кости не было. А то, что было, заканчивалось очень быстро, после деликатного объяснения, что у него жена, семья и это для него главнее. После этого даже самые настырные дамы отступали. Костя абсолютно искренне был убежден, что от добра добра не ищут, тем более он до сих пор любил Полину. То, как она построила их отношения, его очень устраивало, а наличие сына и вовсе делало какие-либо серьезные шаги «налево» невозможными. Да и потом, они настолько были заняты проблемами «выживания», что дела до остальных людей им не было никакого. Но сейчас, когда появились деньги, все проблемы сегодняшнего дня были решены, а перспектива была окрашена в розовые и голубые тона стабильности, вдруг подумалось, что, может, не стоит отказываться от того, что предлагает жизнь. Ничего конкретного Костя не решил, но вдруг почувствовал легкость, словно кто-то освободил его от угрызений совести за то, что уже случилось, и за то, что случится когда-нибудь. Он почти физически ощутил, как та жизненная, добровольно им выбранная ноша, которая лежала до сих пор на его плечах, – забота о жене, забота о будущем сына, постоянная спешка в надежде заработать больше и тем самым укрепить семью, та ноша, которую несет по жизни каждый нормальный мужик, куда-то исчезла. Стала чем-то вроде тяжелого рюкзака. Его можно, оказывается, снять. Вдруг та жизнь, которой жили в их офисе очень многие и которую можно было себе уже позволить – с ресторанами по вечерам, внезапными поездками, скорее развлекательными, чем деловыми, коллективными посещениями казино и клубов, – эта жизнь показалась ему привлекательной и возможной. Как заслуженный отдых после честных и утомительных трудов. Он обернулся – Алла, сидевшая у окна, поймала его взгляд. Костя улыбнулся ей, и в этой улыбке Алла прочла все о своей победе.

Через месяц дамское сообщество их компании разбилось на две группировки. Одна перестала разговаривать с Аллой. То есть совсем разговаривать не получалось – все-таки по работе приходилось. Но общение было сведено к минимуму. Это всячески подчеркивалось, как и неодобрительные взгляды на Аллины наряды. А наряды достигли апогея в своей вычурности. Влюбленная, она потеряла осторожность и теперь потрясала всех яркими лосинами, майками с розовыми сердечками и прочей одеждой, похожей больше на елочную мишуру. Вторая половина офиса заговорщицки помогала роману Кости и Аллы. Например, если кто-нибудь в окно видел Полину, которая по привычке заезжала за Костей, то сразу предупреждал их. Точно так же эта группировка прикрывала Костю по телефону. Казалось, сам Костя временно ослеп. Он не видел, не понимал или отказывался понимать, что ставит Полину в идиотское положение. Он мог запросто шутить с Аллой, и эти шутки были уже не похожи на те безобидные, практически безадресные выпады, которые все слышали от него раньше. Шутки для Аллы, да и, собственно, для всего окружения, были полны двойного смысла. Полина на это никак не реагировала, а внешне казалось, что это ее даже не забавляет, а оставляет равнодушной.

Однажды вечером к Косте подошел приятель, работающий в соседнем отделе. С Юрой они учились в одной группе, а потом некоторое время работали вместе в лаборатории. Он хорошо знал Полину. Не в мужских привычках обсуждать личные дела, но Юра не выдержал, поскольку Алла уже пустила слух, что Костя разводится с Полиной. И, пользуясь тем, что офис опустел, приятель задал ему вопрос:

– Послушай, ты что, серьезно собираешься уйти от Полины и жениться на Алле?

Костя вскинулся и захохотал:

– Да ты с ума сошел? Кто тебе сказал?! Да не собираюсь. У нас Лешка, мы уже столько лет вместе. Да нет, ты что?!

– Ну, слава богу, старик! Я уже думал, у тебя крыша съехала.

– Вот что значит друзья – обо всем подумают! – Костя хлопнул приятеля по плечу и поспешил из офиса. Там, в Петровском парке, его ждала Алла. Разговор приятеля неприятно задел Костю. Во-первых, оказалось, что все знают об их отношениях. При слове «отношения» Костю передернуло: «Это не отношения, это просто знакомство. Хорошее, приятное знакомство. А отношения у меня с Полиной. А во‑вторых, я не представляю себе жизнь с Аллой!» – Костя даже замедлил шаг, такой ужасной ему показалась эта перспектива. Все-таки они очень разные, и никогда Алла не сможет заменить ему Полину. И дело здесь не в привычке. Да, Алла моложе, да, такая откровенная, эмоциональная и в постели… Костя поймался на приманку, на которую легко ловятся самые умные мужчины. Приманка называлась: «Я тебя люблю!» «Тем не менее с Аллой надо поговорить, чтобы она никаких иллюзий по этому поводу не питала… И чтобы слухи идиотские не распускала – чего доброго до Полины дойдет!» – Полный решимости, он ускорил шаг. Но, подойдя к скамейке, на которой сидела Алла, и увидев ее сияющие глаза, он решил разговор отложить: «Ладно, завтра или в понедельник. Точно в понедельник, за выходные обдумаю, как это поделикатнее сделать, чтобы скандала не было». Алла взяла его под руку, прижалась к нему, и Костя окунулся в волнующую атмосферу обожания.

Атмосфера обожания – как легко ее, оказывается, «организовать». Алла про себя усмехалась: «Легковерный, как ребенок. Стоит сделать большие глаза и сказать: «Ах! Как такое может быть!», и вот уже, приосанившись, расправив плечи и выпятив грудь, тебе объясняют, что такое теория относительности, можно подумать, что он ее и выдумал!» Алла, пользуясь ловкими и старыми приемами, давала почувствовать Косте, что он самый умный, самый красивый и самый благородный.

Поначалу самым тяжелым для Кости было возвращение домой. Он очень не любил неопределенность, но теперь вся его жизнь стала неустойчивой, как качели на детской площадке. С Аллой нельзя было упоминать дом, сына, события прошлой женатой жизни, с Полиной нужно было держать ухо востро и не проболтаться о тайных встречах. Говорить в такой ситуации было крайне сложно – проще стало молчать. Что и делал Костя. Приходя домой, он быстро ужинал, брал английскую книжку и погружался в нее на весь вечер. Только изредка отвлекаясь на программу «Время» и на совсем уж настойчивые упреки Полины. Когда он об этом сказал Алле, у той внутри все сладко запело.

– Я думаю о тебе, и ты думаешь обо мне. – Она прижалась к нему щекой. Костя поддакнул, хотя, если честно, об Алле он не думал, он просто боялся обидеть Полину, нечаянно проговорившись.