– Он не уберет стрелков.

– Опасно, конечно, – сказал Бегун. – Мало ли, что взбредет ему в голову, но я все-таки собираюсь спать. Не знаю, кто как, а я сдохну, если не посплю еще чуток…

Он устроился на земле, прямо под колесом ган-кара, подложил рюкзак под голову, автомат под левую руку и прикрыл глаза.

– Он может нас всех расстрелять? – спросил Резаный у Айши.

– Конечно, может, – кивнула жрица.

– Легко, – присоединился к беседе Бегун, не открывая глаз.

Он зевнул и перевернулся набок.

– Поэтому, лучше поспать… Если уж мы сюда залезли… Во сне и умереть не страшно!

– Что ты несешь, парковый? – процедил Резаный.

– Мы живы, – перебила его Айша, – только потому, что нужны Косолапому. Он допросил Белку, но ничего не узнал. И будет искать этого вашего… Червя. Значит, он решился искать лекарство. Но как только он его найдет…

– Ему нельзя доверять, – сказал Резаный.

– Ох, – отозвался снизу Бегун. – Тут никому нельзя доверять, и это хорошо. Мы будем отлично присматривать и друг за другом, и за ним. А он – за нами… А пока дайте мне поспать, забери вас Беспощадный! Найдите себе другое место для болтовни!

– Утром! – сказала Айша, заметив, что Резаный открыл было рот. – Утром все разъяснится… Если бы Косолапый хотел убить нас, он бы уже убил…

– Я не боюсь смерти, – Резаный презрительно скривил рот. – Я просто не хочу умирать без боя…

– Хочу заверить тебя, фармер, смерть – это всегда смерть… Сопротивляешься ты или нет – без разницы, – бросила Айша через плечо и удалилась, сопровождаемая молчаливым Додо.

– Сдохни первой, сука! – процедил Резаный сквозь зубы, глядя жрице вслед, но так, чтобы его никто не услышал, и принялся поудобнее устраиваться на ночь на сиденье ган-кара, рядом с пулеметом.

* * *

Жара из выбитой трубки Косолапого, конечно же, не хватило, чтобы пережечь пластиковые «наножники» до конца, но Белка чувствовала, что стоит напрячь ноги, рвануться, и лента лопнет. А вот сделать что-либо с наручниками было нереально – затянули качественно, кисти отекли и пальцы немели, Белка постоянно ими шевелила, но это не помогало.

В любом случае, свободные ноги – это лучше, чем ноги связанные.

Нос и Гунявый жрали в сторонке, изредка поглядывая в ее сторону. От их еды несло тухлятинкой, но тюремщики уплетали подпорченное мясо за обе щеки, запивая из фляги. Белка тоже была голодна, но не настолько, чтобы лопать гниль.

Она отвлеклась от мыслей о еде и старательно прислушалась, отделяя важные для нее звуки от множества посторонних шумов. Этажом ниже, возле подъемника, дежурили двое. Больше Белка никого там не слышала и унюхать тоже не могла. Возможно, на крыше сидел смотрец, но или он не двигался, или его там действительно не было – крыша была совсем рядом, два пролета вверх. Белка слышала, как ветер раскачивает дверь – слегка поскрипывали петли и била в стену дверная ручка. Гораздо ниже ее тюрьмы, на пять или шесть этажей ниже, кто-то курил чарр, и ветер приносил сюда запах хмельного дыма. Там бубнили голоса: двое… Нет! Трое. Выход на лестницу был там, откуда пришел вождь Тауна. Но вниз нельзя – там подъемник и двое сторожей, без рук, одними ногами, их не одолеть. Остается крыша. Деться оттуда некуда, но побегать можно – пусть эта тварь Нос попробует ее поймать. И всегда остается путь вниз, на встречу с Беспощадным – это лучше, чем дожить до утра, побывав под Носом и Гунявым или еще под неизвестно кем.

Белка напрягла щиколотки, и почти расплавленная пластиковая лента начала растягиваться. Нос закончил жрать, встал и принялся расстегивать пояс, на котором болтался тесак в кожаных ножнах.

– Что, малая? – сказал он, подмигивая. Пояс с ножом упал на пол, рукоять ударилась о бетон с неприятным клацающим звуком. – Соскучилась? Не волнуйся, сейчас все будет…

* * *

Книжник закрыл глаза, чтобы не видеть пропасть под ногами. Ему, выросшему в Парке, где здание в три этажа было самым высоким в округе, никогда не приходилось задумываться, боится ли он высоты. Теперь он знал ответ на вопрос – боится. До поноса. До колик в животе.

Стоять на краю крыши пятидесятиэтажной башни с собранной по чертежам, и в большей степени по наитию, конструкцией за спиной оказалось нереально жутко. Жутко настолько, что сжатые от страха колени стучали друг о друга, а зубы свело. Несмотря на предутренний холодный ветер, сквозивший навстречу, Тим покрылся липким холодным потом, сочащимся из каждой поры.

Отсюда прекрасно просматривались и западная часть Тауна, и Мэйн-Бридж, и по сию пору пылающий Сити. На фоне неба выделялась и цель Книжника – громадная круглая башня, где держали Белку.

Книжник оценил расстояние, которое предстояло преодолеть, и снова закрыл глаза – иметь хорошее воображение лучше в паре с крепкими нервами. Иначе можно умереть еще до того, как что-то сделаешь. Он старался успокоить дыхание и сердце, которое трепыхалось, словно хотело проломить тонкий частокол ребер.

Второй попытки не будет.

Если он не упадет камнем вниз, если не лопнет ткань на приспособлении, если он правильно понял, как управлять этой штукой, если он не промажет мимо крыши башни или не разобьется о нее вдребезги, то ему останется всего лишь убить челов, которые стерегут Белку, и спуститься вниз вместе с ней.

Проще простого. И говорить не о чем.

Ну…

Книжник попытался шагнуть вперед, но в результате лишь попятился назад, едва не рухнув с парапета. Ноги не слушались, тело не желало делать этот шаг.

Тим отошел от края крыши подальше, зажмурился и побежал что было силы, стараясь так разбежаться, чтобы не было возможности затормозить. Он мчался к тому месту, где ограждение давно рухнуло, где парапет не мог помешать прыжку, и с каждым шагом, сделанным навстречу ветру, становился легче, словно кто-то приподнимал его за плечи. Пропасть приближалась и приближалась, и Книжник снова зажмурился, чтобы не видеть места, где…

Крыша закончилась, а он все еще сучил ногами, пытаясь нащупать спасительный бетон. Тим пролетел вниз добрый десяток метров и не визжал от ужаса только потому, что у него перехватило дыхание и вместо крика он мог только сипеть, и лишь потом сообразил, что забыл толкнуть от себя тонкую трубу трапеции.

Он взмыл вверх птицей, ошалев от стремительности этого взлета, воздух подхватил его уверенно и сильно, подхватил, обнял и понес, понес, высушив испарину на лбу и наполняя сердце Книжника совершенно неудержимым раскаленным восторгом.

Он летел. Он, назло Беспощадному, летел, хотя люди давно уже не летают. Только в старых журналах и книгах, на фотографиях…

Вокруг него было только небо.

Он потерял цель.

– Не паниковать, – сказал себе Тим. – Только не паниковать. Влево – это вправо, а вправо – это влево! Поехали!