Успели мы вовремя, я ещё пообщался предметно с местными разведчиками, и через два часа после того, как стемнело, – мы отдохнуть успели от дороги и тут же поужинали – мы приступили собственно к выполнению задания. Оборона не была тут сплошной, как пояснили мне местные, стоявшие здесь в обороне, германцы планировали наступать и не делали долговременных укреплённых позиций – на днях эти местные притащили фельдфебеля, тот и рассказал. В общем, обороны тут не было сплошной, имелись тропки, коими можно обойти передовые части.

На другом конце тропки неожиданно обнаружился секрет, видать германцы поставили, может, следы какие нашли. Секрет этот втихую сняли местные и пропустили нас дальше. Дорога, получается, перекрыта, но нам описали ещё три возможных маршрута. На каждом этой и следующей ночью будут держать по паре охотников, чтобы нас встретили и проводили через линию фронта.

Где ползком, где перекатами или бросками мы прошли линию фронта, а дальше – бегом цепочкой. Сам я двигался впереди, тщательно вслушиваясь в темноту. Нам нужно было углубиться во вражескую территорию. Штабные начальники у передовой не любят находиться, а нам нужны именно они. Дальше всё для меня слилось в кадры немого чёрно-белого кино. Мы прошли артиллерийскую батарею, я нанёс её на карту – лёгкие гаубицы, шесть орудий, потом отметил на карте склад боеприпасов и фуража, и, подобравшись к дороге, мы уже через полчаса взяли пеший патруль из двух солдат. Я допросил «языков», никто, кроме меня, германским не владел в нашей группе, и выяснил, где штаб дивизии. Патруль вырезали, тут солдаты подобрались не такие щепетильные, как в моей бывшей пулемётной полукоманде. Я надел форму рядового вермахта, снятую с патруля, свою форму в вещмешок убрал, сапоги свои оставил. Из трофейных ни одна пара мне по размеру не подходила. Второй комплект достался рядовому. Семикилометровый марш-бросок закончился у крупной деревни, где мы под видом германских солдат прошли на территорию, взяли что-то охранявшего часового и допросили на месте. Шёпотом, рот ему закрывая, чтобы орать не вздумал. Да, штаб дивизии тут, всё верно. Он же и сообщил, где штабные офицеры почивать изволят. Мы его кончили. Оказалось, что охранял он пленных, наших военных, трёх офицеров и двенадцать нижних чинов, сидели в сарае. Вечером поймали и собирались завтра отправить дальше. Точнее, уже сегодня, время два часа ночи. Однако пока не до них.

Добравшись до дома, где ночевал начальник штаба дивизии, полковник, который точно должен быть знающим офицером, я постучался в дверь. Выглянул сонный денщик – поинтересоваться, что случилось. Стараясь говорить чётко, я сообщил, что полковника срочно вызывают в штаб, прибыло вышестоящее начальство. Тот, ворча, пошёл будить своего подопечного. Мы ждали. Когда полковник вышел полностью одетый при портфеле и планшетке, мы его быстро скрутили, кляп в рот, и опутали верёвками, а денщику нож под рёбра. Дальше мой напарник потащил полковника с его планшеткой и портфелем в сторону наших, укрывшихся за деревней, а я проследовал к зданию штаба. Сняв часового, потом дежурного офицера и его помощника, собрал все штабные документы, что мне попались и лежали открыто, а не под замком, и вдруг в шкафу обнаружил знамя. Что ж мне на них так везёт? Охранявших шкаф двух солдат я до этого снял, потому и полез посмотреть, что же они охраняли.

В соседней комнате обнаружились унтер и несколько солдат охраны штаба, но я их не тронул: одни дремали, другие в карты играли. Шуму я не делал, поэтому тревоги и не поднялось пока. Забрал стяг, набил две найденные тут же сумки и тяжело нагруженный рванул прочь. Ящик один железный неудобно нести было одному. Добежав до сарая, открыл дверь снятым с пояса часового ключом и, распахнув створки, негромко спросил:

– Эй, русские есть?

– Кто это? – услышал я вопрос.

– Штабс-капитан Волков, разведка. Если хотите уйти к нашим, выходи по-тихому и за мной. Быстро, не советую медлить.

Собрались все, и я довёл их огородами до основной группы, где передал подпоручику приказ на возвращение. Старались идти напрямки, но обходя разные стоявшие части. Мешки я передал солдатам и двигался впереди налегке, хотя ящик тот сам нёс, и если нас засекали, сообщал пароль на сегодня. От патруля узнали, что пару раз на секреты выходили, три раза часовые и один раз патруль был.

Наконец мы добрались до передовой. А позади ракеты взлетали, видимо убитых в штабе обнаружили. К счастью, охотники того полка нас действительно ожидали на нужной тропке, они и провели на ту сторону, прошло вполне буднично и спокойно. Транспорт наш находился тут же. Я уже переоделся в свою офицерскую форму, не забыв прихватить и трофейную, со всей амуницией и оружием, мало ли где приходится. Ну, и мешки с документами и знаменем, и полковника. Взял двух солдат для охраны и на пролётке немедленно выехал обратно в Лодзь. Подпоручику велел устраивать людей на ночь, а с утра, как выспятся, выезжать следом. Тех, кого мы вывели к своим, местные уже приняли, они из той же дивизии были, только из другой бригады. На утро назначили разбирательство, как они в плен попали.

Я же к восьми утра, сменив один раз лошадей по пути, добрался до города. Сразу подъехал к штабу и сдал всё сослуживцам из разведотдела, и достал знамя. Наличие полковника и так шок вызвало, а тут ещё и знамя, и в этот раз дивизии. Это было лишь второе знамя, захваченное с начала войны, и оба раза мной. Полковник, увидев своё знамя, только и мог, что ругаться, он о его похищении только сейчас узнал, никто кроме меня не знал, пока я его тут из мешка не достал. Тут и командующий поспешил прийти, полковника увели на допрос, тот сломался, увидев знамя. Пачки штабных документов тоже унесли на изучение, знамя забрали, командующий же поблагодарил меня, пообещав соответствующую награду. Я лишь напомнил о своём прошении о переводе. Оказалось, бумажка до него не дошла, видимо не успели подать, но пообещал подумать. Майор, начальник разведотдела, что это слышал, делал мне какие-то знаки, глазами играл, но я не обратил на него внимания, я с ним служить не собирался. Терпеть не могу, когда меня строят на пустом месте. Я объяснил, что разведка – это не моё, намекнув, что с начальником не сработались, командующий это принял. Дальше я писал рапорты, майор не мешал, ушёл в штаб, а я два часа убил на это – часто отвлекали. Потом меня наконец отпустили отсыпаться, причем сам начальник разведотдела. Наградной лист я написал – на того солдата, что в немецкой форме был со мной в деревне, остальные особо и не поучаствовали, значит, наградами баловать нечего. Это не мои люди. А добравшись до постоя, отмахнулся от своих – всё позже, слишком устал, помылся из ведра, рухнул на кровать и вырубился.

Дядька всё же успел основные новости сообщить, пока я мылся. Иносказательно, всё же денщик присутствовал, он посетовал на разгулявшихся польских бандитов, что этой ночью зверски избили начальника кадрового отдела армии. Только не ограбили почему-то. Обе ноги сломаны, пальцы правой руки размозжены, другая рука в двух местах сломана, челюсть вдребезги, и ещё исхлестали кнутом. Жёстко, но необходимо, совсем тут страх потеряли, а то думают, что если высокий чин, то они неприкасаемые. Приходится такие меры применять, чтобы научить, что все мы по земле ходим, и все мы смертны. Да, ещё наставник сказал, что пара телеграмм пришли, от стряпчего и редактора газеты «Патриот», но это уже потом прочитаю, как проснусь. Будить себя я приказал через шесть часов, до пяти вечера мне вполне хватит выспаться.