– Господин майор, вы подписали моё прошение о переводе?

– Послушайте, Игорь Михайлович, – перешёл тот на дружественный тон, хотя повода я для этого не давал. – Зачем вам этот перевод? Вы отлично показали себя и явно нашли своё место и предназначение. Да и командующий был доволен и выразил надежду, что вы продолжите служить Отчизне в моём отделе.

– Мне эта работа нравится, я отрицать не буду, но не люблю начальства над головой, предпочитаю положение, когда я сам себе хозяин, именно поэтому вообще подумываю об отставке. Как война закончится, дай бог я её переживу, обязательно подам подобное прошение. В вашем же отделе, извините, я служить не буду, у нас характеры разные, не сработаемся. Давления не люблю, как и когда меня используют.

– Игорь Михайлович, помните, что сейчас война идёт, и место ваше не там, где вы хотите или пожелаете, а там, где Отчизна прикажет.

– Эта «отчизна» уже отправилась в госпиталь с переломами, надеюсь, ситуация больше не повторится, – холодным тоном заметил я.

Майор удивлённо мигнул и, когда осознал, с некоторым ужасом посмотрел на меня:

– Полковника Гуреева – это вы?..

– Ну что вы, я был в этой время за линией фронта. Не докажете. Я очень не люблю, когда мною играют как вещью.

– Но это чудовищно, вы…

– Не нужно оскорблять меня подозрениями, господин майор, – подбавив ещё льда в голос, я зло посмотрел ему в глаза, он меня реально бесил, явно одного поля ягодки с Гуреевым. – Сейчас же, прошу прощения, я бы хотел записаться на аудиенцию к командующему, надеюсь, он удовлетворит моё прошение о переводе. Разрешите идти?

– Идите, – задумчиво меня изучив, майор как-то неожиданно быстро пришёл в себя.

Покинув кабинет, я отправился в штаб и записался на приём, но свободными оказались только семь часов следующего вечера. Да и командующего не было, выехал, будет только завтра. Что-то штаб далеко от войск находится, чтобы всё объехать, уйма времени необходимо. Я попросил отметить, что подойду пораньше, мало ли что, и направился на место постоя – не хочу больше видеть ненавистную рожу майора. У меня к нему уже антипатия в тихую ненависть перерастает. Сам не понимаю, почему, но не нравится он мне, и всё тут. Может, он и хороший человек, но в первую нашу встречу так поставил себя, что впечатление уже сложилось. Так зачем себя мучить и общаться с ним? Очень хотелось верить, что моё прошение будет удовлетворено.

Но после обеда я всё же вернулся в разведотдел и помогал перебирать сообщения из разных частей. Если находил что-то интересное, откладывал, остальное в мусор. Это была первичная сортировка поступающей информации. Иногда встречался откровенный бред, даже не знаю, что курили отправляющие. Работа сразу быстрее пошла с моей помощью, так что к вечеру планировали закончить. Майор заходил пару раз, смотрел на меня неприязненным взглядом, но этим всё и ограничивалось, видел, что я работаю, зацепиться не за что. А прошение он так и не подписал, как мне тихо шепнул зам, порвал его, как увидел.

Самое интересное началось вечером. Когда я вернулся со службы и ужинал у себя – денщик мой отлично готовит, – прибыло несколько жандармов в сопровождении полицейских, и старший из них, ротмистр, сообщил:

– Господин Волков, поступило сообщение о том, что вы причастны к нападению на полковника Гуреева.

– Наверняка мой непосредственный начальник майор Баюнов сообщил. Он полностью соответствует своей фамилии, как кот Баюн, сказки любит рассказывать. Во время нападения на полковника я находился за линией фронта, проводил разведывательные мероприятия, удачные, между прочим, командующий армией обещал представить меня к награде.

– Но при вас казак состоит, а полковника исхлестали кнутом.

– И что? Я интересовался у него, тот всё это время был у своих знакомых из казачьей сотни охраны штаба армии, свидетелей много, они подтвердят, что играли в карты всю ночь.

– Проверим. А как насчёт англичанина, который подослал польских бандитов к вам в Калише? Как там его?..

– Майор Пейн.

Я уплетал булочки и откровенно издевался над ротмистром, меня эта ситуация изрядно забавляла. Одному уроду захотелось на волне моей славы и себе плюшки получить, – это я о начальнике разведывательного отдела, надо сказать, не особо компетентный офицер, убедился в этом, пока работал в канцелярии да послушал других офицеров. Другому уроду захотелось, пользуясь случаем, пропихнуть на моё место, нагретое, своего родственничка. И что, думают, я утрусь? Вообще, некомпетентность большинства офицеров бросалась в глаза, так мало тех, кто хочет учиться, и много – кто не хочет, так они этим ещё и кичатся. И вот я внезапно понял, что это пена, грязь на здоровом теле армии, и если их убрать, то станет чище. Так что я уже смирился. Если и случится кому из офицеров пропасть, а неизвестному трупу где-то появиться, то переживать я не буду. Уверен, я делал только лучше. Оттого и пострелял так результативно в столице, валя генералов и разного рода политиков. В том числе князей. Сейчас вон главнокомандующим стал Николай Второй, пока ещё подобрать подходящего генерала на роль командующего он не смог и посильно тянул эту лямку. Хорошо ли, плохо ли – ещё только предстоит узнать. Единственно, что я увидел хорошего в этой ситуации, Россия охотно сотрудничает с Францией и очень неохотно с Англией, а та выкручивается как может, чтобы обелить себя, причём пытаясь понять, кто её так подставил, и никак это ей не удаётся. Император Николай Второй прощать их не собирался, что бы те ни делали.

– Ну да, точно, майор. А болезнь у наследника, как уж её?..

– Гемофилия.

– Точно, – широко улыбнулся тот. – Так вы говорите, все дети императорской семьи ею болеют?

– Не я, майор говорил… Хотя о чём это я? Ничего не знаю, ничего я не говорил. Сейчас же, господа, прошу покинуть место моего постоя, или показать доказательства тех обвинений, что вы хотите мне предъявить.

Тут появился слегка пьяненький наставник, которому помогали слезть с седла три казака из сотни охраны штаба армии, на что я и указал:

– Ну вот, можете поинтересоваться, где был мой учитель по фехтованию прошлой ночью.

Спросить у того ничего не смогли, он на удивление трезвым и ясным языком обматерил жандармов и рухнул вперёд плашмя. Молодые казаки, что его сопровождали, заслушались, даже подхватить не успели. Пришлось двоим уносить старого казака на кровать, – мой денщик показывал дорогу, у наставника в доме своё место было. Однако жандармы не заинтересовались моим предложением, хотя обвиняемый появился, значит, их интерес не в этом. Ну, я на это и рассчитывал, раз сливал информацию. Не знаю, кто в разведотделе работает на жандармов, а армейские офицеры их сильно недолюбливают, но ситуация ясно показывает, что стукачок есть, а с учетом того, что жандармы знают содержание нашего приватного разговора с командиром разведотдела, то стукач выявлен. Майор и есть. Ну, или его зам, помнится, он в соседнем кабинете один находился и вполне мог нас подслушать.