– Понятное дело! – Бехнуш аккуратно надела ей пряжу на пальцы. – Наши сваты очень щедры. Мы им постоянно говорим, что нам ничего не нужно, а они дают нам всё больше.

Первин заледенела.

– О чем вы?

– О новой разливочной фабрике, – пояснила Бехнуш, закрепляя нити на станке.

Первин об этом ничего не знала. Наверняка Бехнуш преувеличивает. И тут у нее возникла новая, страшная мысль: Содавалла ждут одолжений в уплату за то, что сын их женился по любви.

– Что с тобой, Первин? Ты не следишь за работой! – укорила ее миссис Банаджи.

– Грезит наяву о своем красавце-муже! – хихикнула Турна.

– Мама Бехнуш, а вы или папа Бахрам писали моим родителям про эту новую разливочную фабрику? – Едва слова слетели с губ, Первин осознала их недопустимую прямоту. Все подняли глаза от работы.

Глаза Бехнуш раздраженно блеснули.

– Давай не будем обсуждать мужские дела. Сейчас время заводить знакомства и изучать наши религиозные традиции.

Однако сказано было достаточно, чтобы Первин наконец-то поняла: Содавалла позволили Сайрусу на ней жениться не потому, что их тронула его любовь, а потому, что она из богатой семьи.

Мысли неслись вскачь. Может, и Сайрус стал за ней ухаживать только потому, что Эстер Вача упомянула между делом про состояние Мистри? Первин вспомнила, как он разглядывал Мистри-хаус, когда они вышли от Яздани. А потом он привел туда своих родителей – туда, а не в современный дуплекс ее родителей в парсийской колонии.

Но они с Сайрусом давным-давно любят друг друга. Между ними возникла такая дивная связь – есть и страсть, и взаимопонимание.

Вот только что реально дал ей этот брак? Мужа, который осуждает ее за строптивость. Заражение гонореей. Четверть каждого месяца в зловонном уединении.

Первин уставилась на ткацкий станок свекрови и подумала про незримые нити, которыми обвита она сама – будто силками, которые не разорвешь.

– Добрый вечер, папа Бахрам. А где нынче Сайрус? – спросила Первин у свекра в семь часов, когда он вернулся домой один. Ей хотелось поскорее увидеть Сайруса и избыть свои страхи.

– Он работает допоздна, – сказал Бахрам, снимая фету. Первин повесила ее на высокую стойку для шляп в прихожей и прошла за свекром в гостиную.

Мохит уже поставил бокал виски с содовой на столик рядом с креслом Бахрама, а теперь заводил граммофон. У свекра была привычка каждый вечер выпивать по хайболу под музыку Бетховена. Первин знала, что он предпочитает проводить этот ритуал в одиночестве, но на сей раз дело у нее было неотложное. Нужно было выяснить ситуацию с разливочной фабрикой.

– Что такое? – с рассеянным видом спросил свекор.

– Простите меня, папа Бахрам, меня беспокоит одна вещь. – Первин присела на краешек кушетки напротив. – Мне нужно задать вам вопрос.

Свекор снисходительно улыбнулся:

– Да, дорогая. Но сейчас у меня время музыки и коктейля.

– Я вас долго не задержу. Сайрус сразу после помолвки упомянул, что вы купили уже существующую фабрику.

– Ты имеешь в виду ту, которая за рекой, в Ховрахе.

– И вы хотите построить еще одну фабрику?

– Да, в Ориссе. А почему это тебя интересует?

– Мне интересно, не обсуждали ли вы строительство фабрики в Ориссе с моим отцом.

Он ответил угрюмо:

– Да, безусловно.

Подозрения ее всё крепли.

– Вы просили моего отца ее профинансировать? Или собираетесь попросить?

– А, ты хочешь в этом помочь, – произнес Бахрам с понимающей улыбкой. – Деловые вопросы и разговоры оставь мне. А твое дело – помогать маме, ладно? До Навруза всего несколько дней, она говорит, работы еще очень много. Она очень устала, а ты тут сидишь и болтаешь со мной. Ты должна быть с ней рядом.

– Да, папа. – Согласие она пробормотала исключительно из учтивости. При этом внутри все кипело. Не собирается она идти на кухню и вымаливать у Бехнуш разрешение помочь ей с готовкой. Вместо этого пойдет и отыщет Сайруса.

Всем известно, что женщине, не сопровождаемой мужчиной, небезопасно брать рикшу или тонгу. Можно нарваться на нечистого на руку возницу или столкнуться с уличными преступниками. Однако Первин уже давно подметила одного горделивого пожилого сикха, тонга-валлу. Он поджидал пассажиров на Саклат-плейс и выглядел чрезвычайно благонадежно.

Он тоже обратил на нее внимание.

– Вы новая невестка Содавалла, – сказал он в ответ на ее просьбу отвезти ее в Ховрах.

– Да. И я хочу съездить на разливочную фабрику.

Он посмотрел на нее серьезно:

– Ваши родные согласились отпустить вас одну?

Первин поняла, насколько подозрительно выглядит такая поездка.

– Я просто должна отвезти мужу одну нужную ему вещь.

Помолчав, возница кивнул.

– Ладно, тогда я вас отвезу. Мне случалось возить одного из ваших родственников, когда другой куда-то уезжал на машине. Дорогу знаю.

Было начало восьмого, всходила луна. Ее бледный свет и тусклые уличные фонари служили единственным освещением тонге, которая уверенно двигалась прочь из центра Калькутты.

Когда они пересекли мост, ведущий в Ховрах, вдоль неровной темной дороги горели костры. Возле хлипких хижин из картона и ткани маячили какие-то фигуры.

Она совсем не удивилась, увидев, что рядом с фабрикой Содавалла стоит чоул. Вряд ли многие из его обитателей работают на фабрике, но можно ведь еще и подбирать выброшенные бутылки и использовать по собственному усмотрению. Собственно, когда они проезжали мимо, какой-то человек как раз стоял возле мусорной кучи и продавал неведомую темно-коричневую жидкость в бутылках, которые Первин признала: в них разливали малиновую содовую. Продавал он, видимо, тодди, самодельный алкогольный напиток для бедняков.

Фабрика представляла собой длинное темное коробчатое строение, несколько окон в нем были освещены. Их золотистое свечение убедило Первин в том, что Сайрус, скорее всего, на работе. И хотя из дома она вылетела на крыльях гнева и страха, сейчас начала остывать. Она просто объяснит Сайрусу, как ей тревожно от того, что на ее родителей оказывают давление, – и Сайрус обязательно что-то предпримет.

Кучер остановился, и Первин обратилась к двум дурванам в форме, которые сторожили вход. Они пропустили ее внутрь – впрочем, судя по их равнодушному виду, пропустили бы почти кого угодно. Первин решила сообщить об этом Сайрусу.

Массивная входная дверь была закрыта на засов. Первин стукнула в нее несколько раз, подождала, а потом увидела в стеклянное окошко старого слугу в жилете и дхоти – он шел в ее сторону. Слуга откинул засов и остановился перед ней в обшарпанном деревянном вестибюле.

Первин осознала, что зубы у нее стиснуты. Она попыталась расслабиться.

– Я приехала к своему мужу. Мистеру Сайрусу Содавалла.

– Нет его! – ответил слуга, нервно мотая головой.

Возможно, он из-за акцента не