– Не дай ему тебя одурачить. Он расхаживает с важным видом, словно на нем броня, но, по правде говоря, в броне есть трещины.

– Может, поэтому мы так хорошо поладили. В моей броне огромные пробоины от пуль. Но спасибо. Я постараюсь помнить, что мои пробоины просто более заметны, чем его трещины.

Чейз зашел вслед за Эваном, а тот катил пластиковую кювету, в ней лежал крошечный комочек, завернутый в больничные голубые одеяльца.

– Сразу было понятно, какой твой, – поддразнил Чейз сестру. – Он так громко орал. У ребенка твои легкие.

Муж аккуратно поднял младенца и положил на грудь Анны. Она покачала его, а потом приподняла, чтобы мы увидели милое крошечное личико.

– Это твой дядя Чейз. Надеюсь, ум ты унаследуешь от него, но внешность от меня.

Чейз наклонился поближе.

– Умно, с учетом, что ты на меня очень похожа.

Анна качала ребенка, но тот начал кукситься.

– Ты говорил с мамой и папой? Я велела Эвану не звонить, а то совсем поздно.

– Нет, не говорил. Но они в любом случае не смогут вылететь из Флориды до утра.

Мы остались с Анной и Эваном еще на полчаса, но потом Анна начала зевать. Должно быть, она устала после родов, длившихся всю ночь. Черт, я устала даже после ночевки в приемном покое.

Мы выехали с больничной парковки на полупустую улицу.

– К тебе или ко мне?

– Очень самонадеянно, – ухмыльнулась я.

– Ты заставила меня всю неделю соблюдать дистанцию на работе. Но сегодня суббота. Я решил, что выходные мои.

Я вспомнила о том, что мы делали вчера и за каким занятием нас чуть было не застукали.

– Не похоже было на соблюдение дистанции, когда ты вчера нагнул меня лицом в стол.

Он застонал и поерзал на сиденье.

– К тебе. Это ближе. А ты только что напомнила, как классно смотрится твоя попа, задранная вверх, и именно в такую позу я тебя поставлю сразу же, как доберемся до дома.

Это была, понятное дело, лишь фигура речи, но мне понравилось, как из уст Чейза звучит «когда доберемся до дома».

Но мне еще больше понравилось то, что он сделал по приезде. Забрав у меня ключи, он отпер все многочисленные замки и первым вошел в квартиру, а потом завершил ритуальную проверку. Дважды. Именно в том порядке, что предписывала моя нервозность, и с Таллулой на руках.

После этого он поцеловал меня в лоб:

– Хорошо?

Я кивнула, встала на цыпочки и поцеловала его в губы.

– Благодарю.

– Обращайся. Кстати, я позвонил парню, который занимался безопасностью нашего офиса. Тебе установят сигнализацию. Я отправил к нему много клиентов, поэтому установка бесплатно, а плата за обслуживание будет за счет компании.

– Что?! Нет!

– Поздно. Сигнализацию установят на следующей неделе. Он меня оповестит, в какой день. Мне нужен будет ключ, чтобы впустить его, или тебе придется присутствовать самой.

– Чейз, мне не нужна сигнализация.

– Ты права, тебе она не нужна. Но мне так будет спокойнее, особенно когда я буду уезжать в командировки.

– Но…

Он опустил голову и заткнул мне рот поцелуем.

– Прошу тебя. Позволь мне это сделать. Мне так будет лучше.

Я уставилась на него, а потом в итоге сдалась.

– Хорошо.

– Спасибо.

Я вытащила из ящика запасные ключи, велела ему расслабиться, а сама пошла на кухню приготовить на завтрак омлет. Мы позавтракали в гостиной перед телевизором, глядя «Доброе утро, Америка!», а потом улеглись на диване. Хотя мы и поспали немного в больнице, но сидя, так что не отдохнули.

Я зевнула:

– У тебя, кажется, классная сестра.

– Заноза в заднице, но хороший человек.

Он несколько раз глубоко вдохнул и шумно выдохнул, а потом его дыхание начало замедляться. Через несколько минут, когда я думала, что он спит, Чейз заговорил сонным голосом:

– Из нее выйдет отличная мама. Как и из тебя однажды.

Чейз – семь лет назад

Я не мог улыбаться.

– Спасибо, что пришли. – Я пожал очередную безликую руку. Следующий.

– Да, она была красивой девушкой. – Следующий.

– Я справлюсь. Спасибо. – Следующий.

Когда же это кончится.

Я должен был ехать с мамой Пейтон и ее сестрами с панихиды на кладбище, но, когда задние двери лимузина закрылись, мне внезапно стало не хватать воздуха. Я не мог дышать. Черт, я не мог дышать! В груди все горело огнем, и я понимал, что еще две секунды, и я начну хватать ртом воздух. Я открыл дверь, сделал пару глотков свежего воздуха, а потом вышел под предлогом, что нужно сопроводить родителей.

Начался дождик, все торопились из церкви к припаркованным автомобилям. Я, низко наклонив голову, прошел мимо рядов машин незамеченным. Я просто шел. Через пять или шесть кварталов дождик превратился в ливень. Я промок насквозь, но ничего не чувствовал. Ни черта! Снаружи и внутри я был совершенно сухим.

Я плохо понимал, что делаю, наверное, поэтому решил зайти в потрепанный бар в полумиле от церкви в противоположном направлении от кладбища и уселся на стул.

– Виски с колой. И еще просто виски.

Старый бармен осмотрел меня с ног до головы и кивнул. Я стянул мокрый черный пиджак и бросил на пустой стул рядом.

В баре был лишь еще один посетитель – какой-то старик, сидел понурившись у барной стойки с пустой кружкой в руках.

– Что с ним? – спросил я бармена, когда тот принес мне напитки. Бармен посмотрел через мое плечо.

– Это Барни, – сказал он таким тоном, будто это все объясняло.

Я кивнул, взял бокал и выпил. Жидкость обожгла мне горло так же, как воздух – легкие в лимузине. Я поставил пустой бокал и глазами показал на него бармену.

Наливая новую порцию, он заметил:

– Сейчас всего половина одиннадцатого.

Мой телефон зазвонил, я выудил аппарат из кармана и бросил на стойку, нажав отбой, даже не глянув, кто звонит, затем снова выпил. Во второй раз не так обжигающе, как в первый. Мне понравилось это ощущение.

– Еще.

Бармен замялся.

– Не хочешь поговорить о своей проблеме?

Посмотрев на Барни, я покачал головой:

– Я Чейз.

* * *

Земляная насыпь была укрыта зеленым брезентом. Навесы для присутствующих на похоронах еще не убрали, но все давно разошлись. Все, кроме одного человека, который стоял у могилы в одиночестве. Я пропустил начало церемонии, а окончание посмотрел издалека, с того места, где меня высадило такси. Предпочитая попрощаться без посторонних, я решил, что дождусь, когда этот опоздавший отчалит.