на борт «Плимута». Я пошел к ним попрактиковаться в испанском, и вонь от запаха тела, грязи и немытой одежды была настолько ужасной, что у меня запершило в горле, как от аммиака. После того, как я сказал им, что из Британии прибывают большие силы, чтобы вернуть Мальвинские острова, они несколько мгновений смотрели на меня, ошеломленные. Они просто не могли поверить, что британцы проделают такой долгий путь ради борьбы за какие-то маленькие и бесплодные острова, но когда я напомнил им о том, что только что произошло на Южной Георгии, до них все же дошло.

Двадцать четыре часа спустя нам приказали перебраться на корабль Ее Величества «Энтрим». Перебирались мы на вертолетах, которые перевозили по девять человек за раз, после чего в грузовых сетках, подвешенных под вертолетами, необходимо было перевезти снаряжение. Другие военнослужащие перебирались с антарктического исследовательского судна «Эндьюранс», в результате чего в ту ночь весь эскадрон «D» оказалась на борту флагманского корабля оперативной группы «Южная Георгия».

Именно на «Энтриме» мы смотрели спутниковое видео, на котором премьер-министр Маргарет Тэтчер подошла к микрофону у дома № 10 по Даунинг-стрит и сообщила нации: «Радуйтесь, просто радуйтесь. Южная Георгия освобождена». Ликовать мы не стали. Мы знали, что вся эта политическая чушь хороша лишь для поддержания морального духа дома, ну и для сбора голосов для политиков.

Перед тем как мы покинули Южную Георгию, одного из парней в роте осенила идея, которая, с его слов, помогла бы им всем заработать. Он решил, что если кому-то из них удастся пробраться в почтовое отделение в Грютвикене (которое функционировало из-за расположенной там базы Британской антарктической службы) и найти несколько конвертов, выпущенных в первый день конфликта, то они смогут поставить на них штемпель с датой захвата Южной Георгии. При условии, что конвертов было выпущено не слишком много, эти сувениры наверняка будут стоить немалых денег, особенно учитывая интерес к кампании, который в Великобритании с каждым днем только возрастал.

Попасть в почтовое отделение не составило труда — об этом позаботился ломик. Но хотя парни нашли множество конвертов первого дня выпуска, сколько бы они ни рылись в ящиках, им не удалось найти официальный резиновый штемпель. Наконец удалось обнаружить штамп с надписью: «Британская антарктическая служба, Кинг-Эдвард-Пойнт, Южная Георгия». Они поставили дату 25 апреля 1982 года, чтобы отметить день возвращения Южной Георгии, и пропечатали целую пачку конвертов, набив ими карманы. Один из них подарили и мне — не знаю, сколько они стоят сегодня, так как я никогда не пытался его продать, но из-за надвигавшейся катастрофы их раритетная ценность трагически возросла.

Хотя захват Южной Георгии в конечном итоге оказался не таким уж значимым делом, он был осуществлен без единой британской потери, и это несмотря на первые, потенциально очень опасные инциденты на леднике Фортуна и с патрулями, выходившими на надувных лодках «Джемини» Кроме того, была достигнута одна очень важная цель: Британия получила безопасное убежище для лайнера «Куин Элизабет 2», который в то время направлялся на юг вместе с основной оперативной группой. Он был реквизирован правительством у своих владельцев, судоходной компании «Кунард», и переоборудован в военное судно. Вместо того чтобы подвергать крупный лайнер риску нападения подводных лодок и авиации вблизи Фолклендских островов, он смог встать якорь в бухте Стромнесс в Южной Георгии и перегрузить войска, которые находились у него на борту, на десантные корабли для их переброски на Фолкленды. Вследствие этого «Куин Элизабет 2» никогда не подвергался опасности. Учитывая, что потеря такого известного и престижного судна в результате вражеских действий стала бы пропагандистской катастрофой первой величины, — и это помимо гибели людей, которая она неизбежно бы за собой повлекла, — тот факт, что корабль смог бросить якорь в безопасности в Южной Георгии, сам по себе имел неоценимое значение.

Пока что мы достигли своей цели и никого не потеряли. Моральный дух был высок. Однако впереди нас ждала катастрофа.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

После двух дней пребывания на борту «Энтрима» мы на вертолете перебрались на борт корабля Ее Величества «Бриллиант», новый фрегат типа 22, построенный в основном из алюминия. Переход на другой корабль был не только вопросом перебрасывания личного снаряжения и оружия — всякий раз, когда мы переходили с одного корабля на другой, мы перевозили снаряжение всего эскадрона. Я имею ввиду огромное количество боеприпасов, тяжелого вооружения, пайков, средств связи и прочего снаряжения, — общим весом тонн пятнадцать, — которого хватило бы для заполнения транспортника C-130 или для того, чтобы забить до отказа огромный морской контейнер.

После заточения на «Плимуте» жизнь на борту гораздо более крупного «Бриллианта» казалась роскошью. Межпалубное пространство в нем позволяло ходить в полный рост, а трапы были широкими и высокими. Это было все равно, что почувствовать разницу между проживанием в тесной приморской ночлежке и проживанием в пятизвездочном отеле. Но несмотря на это, спальные места оставались проблемой, поэтому мы спали везде, где только можно, часто приходилось ждать, пока кто-то из матросов заступит на вахту, чтобы занять его койку на несколько часов.

К сожалению, мы пробыли на «Бриллианте» всего чуть больше суток, после чего нам снова приказали перейти на другой корабль. На этот раз нас отправили на авианосец «Гермес», флагман основной оперативной группы, которая уже подошла на расстояние удара к Фолклендам. Вследствие этого «Плимут» и «Бриллиант» покинули Южную Георгию и на полной скорости направились к основной корабельной группировке под командованием командира оперативной группы контр-адмирала Джона «Сэнди» Вудворда.

На борту «Гермеса» эскадрон «D» разместился везде, где его военнослужащие могли найти койку, офицеры отправились в каюты морских офицеров, а сержанты — в кубрики к старшинам. Но даже на огромном авианосце не нашлось достаточно места для еще одной группы людей. Бóльшую часть своего времени на борту корабля я спал, забившись между какими-то трубами под низкими палубными бимсами[72] корабля. Вонь от людей, заключенных в тесных помещениях, была невыносимой. На верхнюю палубу выйти мы не могли, потому что стоял собачий холод, а корабль качало на почти постоянных штормовых ветрах, которые бушевали в Южной Атлантике. Удивительно, но из восьмидесяти четырех дней, проведенных САС в Фолклендской войне, пятьдесят четыре были проведены на кораблях и только тридцать — на суше.

Солдатам, вынужденным находиться на борту, было трудно понять, что происходит, мы получали очень мало информации о намерениях оперативной группы. Казалось, что мы бесцельно ходим вокруг, хотя в моем представлении адмирал Вудворд точно знал, что происходит. Тем не менее, отсутствие