не был таким же любознательным в его возрасте — то решил бы, что это агент Культа…

Парень встал на одно колено и поднял глаза на магистра. Аркон встретил его долгим, пронзительным и тяжелым взглядом. Спустя одно бесконечное мгновение магистр медленно кивнул, будто сам себе, и поднес чашу с кровью демона кандидату. Его бледное лицо еще больше побелело, когда он принимал сосуд, источающий сернистые миазмы. Аркон медленно начал говорить:

— Испей же брат, из чаши…

— За Орден!! — выкрикнул парень в нарушение всех традиций, не дослушав ритуальную фразу магистра, и осушил чашу. Выронив ее на пол, он уперся обеими руками в пол, чтобы не упасть, и затрясся. Аркон отступил на шаг и перехватил меч удобнее. Лицо кандидата стало розовым, потом покраснело. В носу лопнули сосуды и хлынула кровь. Руки сжались в кулаки до хруста. Он что-то бормотал сквозь сжатые зубы… Велес напряг слух:

— Ввну…трри сссебя зззло… одолей… во благо… дар свой… обрати…

Сержант-командор восхищенно покачал головой. Парень-то держится! Даже сознание не теряет! Тем временем дрожь прекратилась, кандидат немного выпрямил спину, не убирая впрочем, руки с пола. Но Аркон, да и все вокруг, уже видели, что организм парня принял кровь Низшего, и справился с патогеном, получив Дар. «Осталось понять, какой именно» — мысленно хмыкнул Велес. «Только бы не чтение мыслей».

— Только бы не телепатия… — почти синхронно прошептал Гавран сзади, и сержант-командор, несмотря на серьезность момента, уже не смог сдержать улыбку.

Взяв плащ, магистр накрыл им не кандидата — но уже прошедшего посвящение в рыцари Ордена. Взяв меч, он поочередно коснулся им обоих плечей парня и провозгласил:

— Я, Аркон, магистр командорства «Север», властью Ордена посвящаю в рыцари сего достойнейшего из кандидатов! Встань с колен, брат Хорс!

Парень, с трудом поднявшись, повернулся к остальным, вытер рукавом кровь, текущую по лицу и хрипло выкрикнул:

— Я — Хорс! Я приношу клятву верности Ордену! Я клянусь идти сквозь тьму, без страха и сомнений! Я клянусь уничтожать Тьму и ее порождения! Я клянусь нести свет во тьме и отдать свою жизнь во славу Ордена! Lux in tenebris!

— Lux in tenebris! Lux in tenebris! Lux in tenebris! — ответил ему рев голосов, к которому присоединился Велес. Тяжелое предчувствие отхлынуло от груди. Даже Аркон не скрывал своего удовлетворения. Теперь акколада пойдет как должно, он в этом уже не сомневался!

Вдруг он увидел Мару, стоявшую поотдаль от остальных, почти во мраке, как ей всегда нравилось. Она медленно и молча повернулась к Велесу, посмотрев сквозь него отсутствующим, помутневшим взглядом. Его брови поползли вверх, когда он заметил слезу, блеснувшую в тусклом отсвете на ее щеке. Сержант-командор никогда за свою долгую жизнь не видел ее, командира боевой группы, молчаливую и хладнокровную машину смерти — плачущей. Ни разу.

Мара никому не говорила про свой Дар — и Велес, как и остальные, до этого момента был уверен, что при инициации она получила сверхразвитую интуицию. Но теперь он внезапно осознал, что она получила нечто гораздо большее. Дар Провидения.

Через секунду взвыли сирены боевой тревоги, и для Велеса мир навсегда перестал быть прежним.

Глава 17 — Совет Шести

Астарот, Герцог Лжи, Высший II ранга — Абаддон, Игнис, Великий Чертог, Зал Совета, спустя восемь часов после начала Вторжения

Оперевшись на широкую балюстраду из черного мрамора, Астарот задумчиво скользил взглядом по открывавшемуся великолепному виду — ансамблю шести герцогских дворцов Игниса, одним из которых был его собственный. Высокие стрельчатые окна, готические арки, уносящиеся ввысь шпили и надстройки дополняли друг друга, образуя величественный архитектурный узор, от которого действительно захватывало дух. Однако его мысли были о другом — Астароту предстоял серьезный разговор, один из важнейших за последние пару тысяч лет. Разговор, ради которого он созвал Совет Шести. От его результата напрямую зависел успех Вторжения. Без одобрения Темнейшего Владыки, Первого Среди Трех, на это нельзя было и надеяться. Но Астарот в ходе аудиенции получил нужное ему решение Люцифера — и теперь остальные герцоги были обязаны его принять. К сожалению, Герцог Лжи слишком хорошо их знал, чтобы рассчитывать хотя бы на отчасти искреннее согласие и реальную поддержку. Но именно этого ему и предстояло добиться.

Тишина в Зале Совета сменилась звуком открываемых массивных дверей, выполненных из цельного куска золота. Золотыми были и шесть высоких тронов, стоявших вокруг огромного круглого гранитного стола в центре зала. Богатая инкрустация тронов резко контрастировала с его нарочито грубой отделкой. Стол был создан огненным дыханием Владыки еще при основании Игниса — столицы и сердца всего Абаддона, и являл собой неотделимую часть Великого Чертога. В каждом из трех углов зала находились громадные статуи Трех Владык, выполненные архонтами с невероятным тщанием и вниманием к мельчайшим деталям. Под их властными взорами вершилась многотысячелетняя история Абаддона — одним росчерком пера определялись судьбы миллионов Низших и одной фразой решались жизни тысяч несчастных, попавших в этот мир. Здесь принимались решения об основании поселений и городов, обсуждались Вторжения, прошлые и будущие, назначались даты Испытаний и рассматривались споры среди Высших, вассалов шести герцогов. Именно Совет Шести решал важнейшие вопросы, касающиеся всего Абаддона.

— Темнейший Асмодей, герцог Похоти! — торжественно провозгласил камергер-архонт, впуская в помещение первого из собеседников Астарота. Качнув головой, увитой бычьими рогами в приветственном поклоне, Асмодей не спеша проследовал к своему трону. Коснувшись когтистыми пальцами сигила, выгравированного на спинке, он удовлетворенно ухмыльнулся, отчего многочисленные кольца на его верхней губе мелодично зазвенели.

— Астарот, как же я рад нашей встрече! — приторно, даже не скрывая своего лицемерия, протянул он. — Напомни, сколько лет мы не виделись?

— Сто тридцать, — ответил ему Астарот. — И еще бы столько же не видеть твоей похотливой морды, Темнейший, — добавил он тем же елейным тоном. — Впрочем, из всех, кто вскоре появится в этом зале, твое присутствие мне наименее неприятно.

Асмодей, издав короткий смешок, плотоядно облизнул губы своим раздвоенным змеиным языком и откинулся на спинку трона, скрестив руки на полуобнаженной груди, изрезанной в многочисленных и безумных кровавых оргиях.

— Темнейший Бегемот, герцог Жадности! — объявил архонт, вновь открывая двери Зала Совета. — Темнейший Баал, герцог Гордыни! Темнейший Левиафан, герцог Зависти!

В зал, величаво ступая, вошли еще три герцога. Бегемот и Баал размерами очень походили друг на друга, разве что Баал был просто толстым, а вот герцог Жадности имел по-настоящему огромное, жирное тело. Гигантские складки свисали с боков, сочась омерзительной на вид мутной жижей. Несколько костяных наростов неправильной формы торчало из его головы в