Сквозь него точно проходит свет, настолько белая и прозрачная у него кожа. После нашего разговора в ванной Зверь просто сполз на пол и затих. Я сидела рядом и гладила по голове, слушая его изможденное дыхание. Его отношение ко мне было по-прежнему непонятным, и я не знала, что мне делать с этим подарком.

Ботинки более-менее подошли.

– Пока ходи так. Надеюсь, не натрет.

Хотя кожа на его ступнях настолько ороговевшая, что он, вероятно, и не заметит дискомфорта.

Слепые глаза смотрят сквозь меня, но видят. Только не мой внешний облик, а некую суть.

– Мне бы твое чутье… – бормочу я, поправляя его капюшон. – Но за это тебя лишили другого зрения. Наверное, это плата за познание истинной сути вещей.

Зверь молчит. Провожу по его щеке ладонью, он отзывчиво прижимается.

– Тебе нужно быть все время в машине. Выходишь только когда я скажу. Ты слишком приметный.

Я не слышу, как Джей Пи прокрадывается на кухню и устраивается на подоконнике. Он уже не боится Зверя и разглядывает его, как любопытную находку.

– Скажи-ка… – буднично начинаю я, складывая грязную посуду в раковину, чтобы Вертексу было меньше работы. – А тебя не хватятся?

– Меня это не волнует, – поводит он плечом.

Чувствую, что ему охота поболтать. Однако задавать слишком много вопросов сразу не мой стиль. Но Джей Пи не выдерживает и начинает говорить сам.

– Конечно, хватятся. В полицию капнут. Ну и пусть. Я назад не пойду. Когда узнал, что мои предки сделали, то вообще думал вскрыться.

Выключаю воду и с любопытством смотрю на эту мордашку. Похоже, за шутками-прибаутками начинает проступать правда. Джей Пи отстраненно смотрит в разбитое окно. Выглянувшее солнце золотит его щеку с детским пушком.

– Они скрывали, но я подслушивал обрывки. Во время очередного приступа припер их к стенке, и мама раскололась. У нее нервы не выдержали. Она рассказала, что провела ритуал, и сейчас, мол, самый важный переломный момент… чтобы все их труды не канули в Лету, – внезапно Джокер резко повернул ко мне переменившееся лицо и чуть ли не по слогам прошипел:

– Труды. Старания. Ты понимаешь, надеюсь, что меня здесь коробит?

– Понимаю, – киваю я. – Но они тебя любят. Иначе бы не пошли на это.

– Блин, а меня кто-нибудь спрашивал? – яростно выплюнул он. – Нормальная заявка: «Сынок, ты у нас не настоящий, но не переживай. Мы грохнем другого мальчика вместо тебя, и ты снова будешь нормальным. Глазки в стене закроются».

Кто бы спорил, с таким знанием жить дальше – сложно.

– Что еще ты видел… в приступах?

– Ее, – с невыносимым омерзением в голосе сообщает он. – Мать. То, что меня породило.

Во мне зажигается любопытство.

– Это… существо?

– У него… нет формы. Это чрево. Измерение. Я не знаю, как это описать. Я был в ней во снах, как… как зародыш, не знаю. Со мной были и другие нерожденные. Они все ждут своего часа, как паразиты. Найдем Новака, пусть объяснит, что за хрень придумал. Но ощущать, что я туда возвращаюсь, было вообще жутко. Я не мог спать ночами, слушая ее зов. Он похож на… ультразвук. Особые частоты, не знаю, как объяснить. И мне просто было страшно оттого, что если предки не смогут, то я вернусь туда… А если смогут, то надо дальше жить, зная, что туда ушел Михи. Михи, конечно, сволочь и дегенерат, но такого я даже ему не пожелаю. О том, что это будет он, я узнал задолго до тебя. Шимицу приходила к родителям, и я подслушал их разговор… После того, как узнал про эту выходку, расставил жучки по всему дому. Задолбало жить в их вранье, – сбивчиво закончил он.

– Но ты же понимаешь, что если найдешь способ уничтожить Мать, то это может обернуться против тебя? – возвращаюсь я к вопросу, который мы уже пробовали обсудить. – Мы ничего не знаем про обратные эффекты ритуала.

– По барабану, – огрызается он.

Ох уж эти подростки.

– И ты решил мстить. Начал с YouTube.

– Смейся, смейся. Это прогоняет страх.

Я действительно отпускаю смешок, не потому что хочу поиздеваться над ним, просто наконец понимаю эту маску. Джокер-пересмешник – его единственная защита. Так он отпугивает тьму, которая его окружает.

– Ну что, пошли, ребятки.

Оба встают и идут за мной. С ними все ясно. У каждого своя странная мотивация.

А у меня-то что?

Что я хочу найти в этой клинике?

Это крестовый поход за правдой или призраками?

В чем прок от того и от другого?

До сих пор ищу ответы на эти вопросы. Кажется, что я завершаю какой-то свой собственный ритуал, цепь необратимостей, свитую много лет назад. Она все еще волочит меня куда-то.

«Закончи все. Это то, что ты ей должна. Только это. Ничего больше».

* * *

Мы заклеили окна машины газетами, чтобы Зверя не было видно. Он втиснулся на сиденье лежа, поджав ноги. На пол впихнули Джей Пи, а на переднем сиденье разместилась я в капюшоне, скрывавшем пол-лица. И только Вертекс сидел на всеобщем обозрении в неоновом макияже, затмевающем небесные светила. В таком виде мы доехали до Варшавской, и эта часть пути прошла без происшествий.

Берлин не реагировал. И без нас тут каждый день фрик-шоу.

Вместо клубной стоянки Вертекс припарковался в переулке и отправился в «Туннель» готовить зал для посетителей. Клуб открывался к девяти. Нам следовало ждать, а после отправляться куда глаза глядят. Я планировала задержаться в заброшенном здании на окраине города, которое знала еще по временам попрошайничества.

Вертекс обещал сообщить нам до полуночи.

– Зависит от того, насколько будет развязан язык у верных людей, – лениво сообщил он до ухода.

– Так развяжи своим коктейлем. Он же мертвого поднимет, – проворчала я, припоминая его последнее пойло.

– Не учи. И угробите мою машину – сам сдам вас Шимицу.

На этой теплой ноте мы распрощались.

Уже десять вечера, и от него все еще нет сигнала. Телефон глядит на меня пустым экраном. Ожидание привычно, но в этой ситуации выматывает. Джей Пи раз десять выбегал отлить, один раз курнул стыренные у Вертекса сигареты. Зверь будто умер. Его присутствие за моей спиной ощущается как что-то неживое.

– Удобно с ним, – подмигивает мне Джей Пи.

Не понимаю, от чего его постоянно пробивает на веселье.

– А на чем мы поедем в Вальденбрух?

– На машине.

– На этой?

– Нет.

– А на какой?

– Положись на меня. Я знаю, где достать тачку.

– И кто тебя научил таким пакостям?

– Ты сам вызвался с нами ехать.

– А я рад. Просто любопытно. Логистика важна. А ты