В последующих же двух альбомах The Smashing Pumpkins слышна постепенная эволюция – сначала более камерный диск «Adore», а потом, наоборот, более индустриальный и тяжёлый «MACHINA / The Machines of God». Эти процессы проистекали и из внутренней необходимости, и из стремления Билли Коргана поскорее дезавуировать обидные критические подначки – мол, его ансамбль – это всего лишь навсего «вторые Jane’s Addiction», «вторые Nirvana» или «вторые Pearl Jam». Впрочем, подобные «предъявы» и без того были, пожалуй, неуместны – у «офигенных тыкв» действительно было достаточно отличительных особенностей для того, чтобы признать их самостоятельной творческой единицей; чего стоят хотя бы те самые классик-роковые риффы и соло, абсолютно внеположные «грязной», прямолинейной звуковой эстетике гранжа. При этом при всей стадионной мощи ансамбль, по крайней мере, в классический период своего существования, умел, что называется, не терять берегов. Его музыка оставалась понятной и созвучной слушателям, а они реагировали её на концертах по лекалам хардкор-панка: экстатическим слэмом и мошингом – иными словами, агрессивным рубиловом в первых рядах. Корган, кстати, не приветствовал мошинг и призывал от него отказаться – и история показала, что не зря: на одном из концертов The Smashing Pumpkins в 1996 году до смерти задавили молодую девушку.

В 2000-м ансамбль распался, чтобы заново собраться семь лет спустя – впрочем, классический состав, кажется, с тех пор так ни разу и не выступал вместе, а бренд The Smashing Pumpkins со временем стал означать просто Билли Коргана и тех, кого он подберёт для той или иной записи; примерно так же, как, например, Nine Inch Nails – это Трент Резнор и переменный набор соратников. Записи воссоединившихся «тыкв» разнятся по качеству – мне, пожалуй, пришёлся по душе психоделический проект «Teargarden by Kaleidyscope», а, скажем, альбом «Zeitgeist», наоборот, показался ни в какие ворота. Точнее, альбом-то, может быть, и не ужасный, но вот название «Zeitgeist» ему категорически не подходило: цайтгайст – то бишь дух времени – The Smashing Pumpkins идеально улавливали пятнадцатью годами ранее, когда записывали свои эмоциональные исповеди с ревущими гитарами.

Кстати, вброшу вам напоследок ещё одну тему для размышления – вся эта альтернативная рок-волна ярко предвосхитила появление социальных сетей, не правда ли? Ведь в их фундаменте – та же самая мысль: любой личный опыт интересен и заслуживает опубликования – в виде песни или в виде, например, текста в блоге. В конце 1990-х появился Живой Журнал, думается, памятный многим из тех, кто слушал программу «Хождение по звукам», а теперь читает эту главу. Разумеется, Билли Корган оперативно завёл себе страничку.

BELLE AND SEBASTIAN

ТРЕК-ЛИСТ:

1. I WANT THE WORLD TO STOP

2. THE STATE I AM IN

3. GET ME AWAY FROM HERE, I AM DYING

4. WAITING FOR THE MOON TO RISE

5. LIKE DYLAN IN THE MOVIES

6. JONATHAN DAVID

7. I’M A CUCKOO

8. ANOTHER SUNNY DAY

9. I DIDN’T SEE IT COMING

10. THE STARS OF TRACK AND FIELD

11. EXPECTATIONS

Интересно, когда грянула пандемия коронавируса, вспомнили ли музыканты группы Belle and Sebastian свою песню «I Want the World to Stop»? Один из их поклонников – а именно, автор этих строк – точно сразу же её вспомнил, когда посреди жёсткого локдауна как-то раз ехал в пустом автобусе на другой конец Москвы, обозревая из окна опустевшие улицы города. Хотя, разумеется, песня была совсем о другом – уж точно не об опасной эпидемии.

В первом томе «Хождения по звукам» была глава про тви-поп, стиль, который я там аттестовал как «популярную музыку, которая не хочет быть популярной». Парадоксальная формулировка по сей день кажется мне довольно удачной: это действительно поп-музыка – авторское песенное творчество, исполненное на электрических инструментах, записанное в студии и изданное на музыкальном носителе, – но при этом все стандартные поп-музыкальные тропы тви-поп последовательно игнорировал, вплоть до того, что исполнители здесь в массе своей не повышали голоса и, как кажется, были вовсе не озабочены тем, чтобы их вообще кто-то услышал.

Знамя тви-попа в 1990-е и 2000-е гордо несли именно Belle and Sebastian, сочинявшие тихие, скромные, нарочито неброские песни с нежными мелодиями, обилием гитарного бренчания и преимущественно прямолинейной ритмикой, а ещё характерно неярко, неумело исполнявшие их живьём. Все, кто был на концертах Belle and Sebastian на заре их карьеры, вспоминают, что, вообще говоря, без слёз на это трудно было смотреть – музыканты страшно стеснялись, избегали любого контакта с залом, а в повисающей между песнями тишине неловко пытались меняться инструментами; короче говоря, явно не метили в стадионные звёзды. И тем не менее, несмотря на почти болезненную стеснительность и нелюбовь к резким движениям, ансамбль со временем приобрёл нешуточную популярность: ранние пластинки Belle and Sebastian сегодня обладают культовым статусом, зрелые нередко попадают в чарты, да и музыканты давно уже не стесняются даже многолюдных фестивальных пространств – я, к примеру, воочию наблюдал несколько лет назад их сет на московском «Пикнике Афиши». Как же и почему это произошло? Делали ли для этого что-то сами Belle and Sebastian или их вынесли на поверхность какие-то внешние эволюционные процессы?

Для ответа на эти вопросы необходимо, вероятно, прежде всего вернуться к азам – например, к первому же треку с первого же номерного альбома шотландской группы. В нём (он называется «The State I Am In») за первые же два куплета успевает произойти следующее: брат лирического героя признается в своей нетрадиционной сексуальной ориентации и знакомит семью со своим партнёром-матросом прямо на свадьбе сестры, затем сам рассказчик заключает фиктивный брак для того, чтобы спасти некую юную девушку от депортации, но та по-настоящему в него влюбляется, и, будучи тронут этим обстоятельством, он отчего-то выбрасывает костыли своего друга-инвалида, а потом идёт на исповедь к священнику с очень хорошей памятью, и тот издает на основании этой исповеди бульварный роман под названием «The State I Am In» («Состояние, в котором я нахожусь»). Это ещё далеко не всё, но я, пожалуй, здесь остановлюсь – вы наверняка и так уже с трудом успеваете следить за происходящим. Так или иначе, налицо один примечательный аспект: за скромной и неброской музыкой у Belle and Sebastian зачастую скрываются, мягко говоря, насыщенные содержанием тексты – вне зависимости от того, показалась ли вам убедительной конкретная фантасмагорическая история из песни «The State I Am In» или нет. Более того, процитированный отрывок задаёт и две из примерно полудюжины сквозных тем во всём творчестве ансамбля – это тема веры, религии, а также тема книг. Бульварный роман «Состояние, в котором я нахожусь» – лишь первое из множества произведений литературы, упоминаемых в песнях Belle and Sebastian: впоследствии фронтмен группы Стюарт Мёрдок будет, например, переживать, что он «не такой грустный, как Достоевский, и не такой умный, как Марк Твен» (это цитата из песни «This Is Just a Modern Rock Song»). А герой композиции «Get Me Away From Here, I Am Dying» признаётся, что всегда плачет на последних строчках прочитанной книги, даже если у неё счастливый финал.