И не щадя убивать других.

День словно укоротился, съежился, как шагреневая кожа. Так всегда случается, когда рушатся планы и неизвестность – это зыбкое болото – возникает впереди непреодолимой преградой.

После ухода Оксаны Финдеевой (ее допрос на протокол длился полтора часа) Катя поняла, что день ее в Новом Иордане закончен. Требовалось срочно ехать советоваться с умными людьми. А никого более умного, чем полковник Гущин, Катя в этой ситуации не знала.

Глядя на озадаченное и недовольное лицо следователя Жужина, она понимала, что аналогичная идея возникла и у него. Необходима срочная перегруппировка сил и средств. В результате в Москву «перегруппировываться» рванули вместе на прокурорской машине – Жужин высадил Катю на углу Большой Никитской, а сам поехал в областную прокуратуру получать ЦУ о том, как в дальнейшем, как он выразился, «интерпретировать показания жены депутата».

Катя не успела заскочить в гостиницу, она знала – в Новый Иордан она вернется, вопрос – когда? Сегодня вечером или только завтра?

– Феденька, – обратилась она в коридоре к Басову, пребывавшему в состоянии глубокой задумчивости (выглядел он при этом как богатырь на распутье перед камнем-скрижалью). – Я в главк, зайди в гостиницу, скажи своей тете, пожалуйста, чтобы она номер мой держала, не сдавала никому. То, что мы с тобой слышали тут, мы пока не обсуждаем, ладно? У меня мозги как студень.

– Это пройдет, – философски пообещал Федор Басов.

– У меня к тебе еще одна просьба: понаблюдай осторожно за отцом Лаврентием. Только чтобы он этого не заметил.

Катя сказала это и тотчас же усомнилась: разве такой колоритный верзила, притча во языцех Нового Иордана, сможет сделать это незаметно?

В главке Катя, к великой своей досаде, полковника Гущина не застала, они разминулись буквально на пять минут. Гущин по срочному звонку уехал в областную прокуратуру на совещание. Ждать пришлось долго, и Катя страшно себя ругала за то, что в спешке оставила в гостинице свой ноутбук, как бы он сейчас ей пригодился.

Гущин вернулся к четырем часам, узрел Катю, терпеливо сторожившую его в кожаном кресле в приемной, и кивнул: заходи.

– Федор Матвеевич, добрый день, слышали, какие новости в Новом Иордане?

Гущин закурил, кивнул.

– Простите, но я хочу вас спросить: почему вы сами туда не едете?

– Я сутками в Подольске сижу, там же покушение на зам. мэра, а потом бабу пришили – начальницу финансового управления, слышала, наверное, по телевизору все бубнят. Дело на контроле сама знаешь где.

– А это наше дело тоже скоро будет на контроле сами знаете где. – Катя напирала, а Гущин… старый славный бравый полковник Гущин, он словно бы оправдывался! Искал отговорки.

– Мне не разорваться пополам, я своего зама туда послал, когда ты машину нашла.

– Ее Басов нашел, он и вертолет МЧС организовал. Почему вы зама посылаете, а сами не едете? Я вас просто не узнаю.

– Не указывай мне, – полковник Гущин неожиданно вспыхнул, как девушка. – Ишь ты, пигалица! Яйца курицу учат. Я сам решаю, куда и когда мне выезжать.

– Я просто к тому, что это дело уже переросло Новый Иордан, – Катя сразу сбавила тон, все же он шеф подмосковной полиции! Сделала вид, что обиделась, хотя ей было на самом деле любопытно и даже немного забавно наблюдать его реакцию. – Без вас там не справляются, Федор Матвеевич.

– Льсти, льсти, язык льстивый, – Гущин выпустил дым из ноздрей. – А что вы все всполошились? Явилась какая-то баба, наплела с три короба.

– Следователя прокуратуры в шок повергло то, что она жена депутата и поэтому от ее показаний, которые противоречат всему, что уже сделано по делу в отношении священника, нельзя так просто отмахнуться.

– Она Михаила Финдеева жена, а он шишка, глава комитета и в Кремле принят, – Гущин вздохнул. – Это мы сейчас на совещании и обгладывали как кость со всех сторон. Там одно бесспорно – алиби священника на момент убийства доказано. И доказано железно. Много свидетелей, и все они незаинтересованные лица. Следователь там отлично поработал, никаких претензий со стороны уголовного розыска.

– Финдеева заявила, что она видела отца Лаврентия на дороге недалеко от стоянки дальнобойщиков вечером двенадцатого июня, как нас. И он сам, сам ведь признался в убийстве!

– Больше двадцати свидетелей подтверждают его алиби. Одна против двадцати? Ты ей веришь? Сама-то ты ей веришь?

– Нет… я не знаю, – Катя села, потом встала, затем всплеснула руками. – Но все это как-то странно. Начиная с его признания… К тому же она многие детали правильно назвала. Например, белое платье. Я по дороге сюда с Жужиным это обсуждала и сама снимки вспомнила с места происшествия – на Марии Шелест действительно в день убийства было белое летнее платье, льняное, короткое.

– Эта мадам-депутатша говорила о платье с узором, – возразил Гущин, демонстрируя поразительную осведомленность. – На совещании и об этом речь шла.

– Принты – так она это назвала. А потом сказала – пятна. Это кровь была.

– Марии Шелест нанесен проникающий удар в область печени. Ты хочешь сказать, что эта дамочка видела сам момент убийства? Что девушка, получив такой удар ножом, еще бегала по дороге?

– А такое что, невозможно? В криминалистике случаи были, когда жертва с ножом в сердце разгуливала какое-то время. Финдеева говорила и про вишневый «Шевроле», – Катя не отступала. – Она сказала, что не остановилась, потому что испугалась за дочь и еще потому, что этот «Шевроле», двигавшийся навстречу, остановился. Они – эта пара из Воронежа – решили узнать, что происходит. Они стали свидетелями. Поэтому их убили.

– Кто убил? Отец Лаврентий?

– Федор Матвеевич, показания Финдеевой, возможно, дают ключ к понимаю того, что эти убийства связаны. Как и почему они связаны.

– А, связь, вот чего тебе недостает! Одного убийства мало в деле, нужно еще одно, чтобы жертв побольше. Писать потом начнешь, строчить, читателей пугать, знаю я тебя.

– Это дело не для очерка.

– Ладно, губы-то не надувай. Я сам не меньше твоего хочу во всем разобраться. Дело вот уже где, – Гущин хлопнул себя по шее, словно с комаром сражался. – Перспектива висяка, а ведь так ясно все складывалось сначала, когда этого кавказца выдернули по подозрению. Я вот что тебе скажу – ты горячку не пори. Про вишневый «Шевроле» Финдеева могла умно добавить. Весь городишко со вчерашнего дня был в курсе, что в лесу нашли вишневый «Шевроле» со следами крови в салоне. А до этого всякие байки болтали и в Интернете писали про трупы на пепелище.

– Но зачем ей добавлять? Врать?

– Может, у нее есть причины для оговора священника? Может, она в какой-то секте? Что мы о ней знаем?

– Правда, мы о них ничего не знаем, – согласилась Катя. – Лейтенант Должиков мне кое-какие данные нашел. Оксана Финдеева с мужем жертвовали на строительство церкви. Двести пятьдесят тысяч рублей, кажется, дали, если бы она в секте состояла, зачем ей на церковь жертвовать?