За тот час, когда «дядя» ждет в доме возвращения матери Робби, из туалета не доносится ни звука.

Конечно, Робби не слышит голосов, перешедших в крик, не слышит кратких рыданий, звуков поспешных сборов и хлопанья дверцы машины.

Он не видит, как гаснет свет в доме и на крыльце.

Не слышит рева автомобильного двигателя и хруста шин по гравию подъездной дорожки, когда мать бросает его в последний раз.

Робби не слышит, как наконец смолкает лай соседской собаки, словно заканчивается заезженная пластинка, не слышит, как квартал погружается в тишину и начинается дождь, который тихо стучит по листьям и капает сквозь дыры прогнившей крыши туалета под деревьями.

* * *

Все, что я вам рассказал, – правда. И все, что еще не рассказал, – правда.

Ротвейлер прыгнул за три секунды до того, как миз Морган выстрелила из дробовика.

Бремен сел на плечи мертвеца, обхватив тело ногами и накинул цепь на мощную шею собаки, которая царапала когтями замерзшее тело, пытаясь добраться до него. Пес завыл. Джереми резко дернул цепь вверх и поднял его. Файетт увидела, что собака висит в воздухе между ней и ее не состоявшейся жертвой, и в момент выстрела подняла ствол дробовика.

Джереми поморщился, чуть не потеряв равновесие, и едва не выпустил собаку, когда дробь ударила в флуоресцентный светильник и в потолок над его головой. Из лампы полетели искры и осколки стекла. Вероятно, часть дроби попала в ротвейлера, потому что он взвыл еще громче и принялся мотать головой, стараясь дотянуться зубами до рук Бремена. Тот затягивал цепь, пока собака не перестала рычать, а ее вой не превратился в тонкий визг.

Морган перезарядила дробовик, спустила с поводка второго ротвейлера и пошла по проходу между раскачивающимися тушами.

Джереми задыхался – ему не хватало воздуха, и он боялся потерять сознание. Звенья цепи были такими холодными, что с пальцев и ладоней слезала кожа, когда он пытался сильнее затянуть или перехватить ее. Звук, издаваемый ротвейлером, теперь больше напоминал хрип, чем вой. Бремен понимал, что миз Морган доберется до него через несколько секунд, – ей останется лишь поднять дробовик и спустить курок.

Первый выстрел вывел из строя двойной ряд флуоресцентных ламп над головой Джереми, но на темную морду собаки по-прежнему падали пятна света. Бремен поднял голову, увидел нишу в потолке над опорой светильника – и заморгал, ослепленный десятками искорок света. Это были отверстия в дереве. Отверстия, пропускавшие внутрь свет от высокого фонаря за «холодильником».

Файетт, прокладывавшая себе путь среди трупов, была уже в восьми футах от Джереми. Ее глаза блестели и казались очень большими, а от губ поднимались облачка пара. Ротвейлер, висевший на цепи, больше не боролся – только его ноги подергивались. Эта картина привела вторую собаку в такую ярость, что миз Морган пришлось зажать дробовик под мышкой, чтобы удержать поводок с псом, который рвался к трупу чернокожего мужчины и свисавшим с него ногам Бремена.

Джереми швырнул мертвую собаку в женщину и стал карабкаться вверх. Он уперся ногой в плечо трупа, а потом встал ему на голову. Опора светильника выдержала его вес, но опасно наклонилась, и с нее посыпались осколки стекла. Бремен просунул голову и плечи в узкую нишу, встал на обледеневшую балку опоры и уперся плечами в мерцавшее яркими точками дерево.

Морган отпустила поводок и подняла дробовик. С восьми футов промахнуться было невозможно. Второй ротвейлер использовал труп своего собрата как трамплин, чтобы забраться на раскачивающееся тело чернокожего мужчины и броситься на Бремена.

Ключица трупа, под которую был продет крюк, не выдержала, и замерзший мертвец рухнул вниз вместе с карабкавшимся по нему ротвейлером, прямо на миз Морган и на лежавшую в проходе мертвую собаку.

Выстрел не попал в цель – дробь ударила в шлакоблок в нескольких дюймах от левой руки Джереми. Что-то вспороло его левый рукав, а потом он почувствовал нечто вроде леденящего покалывания, словно через руку пропустили электрический ток. Он напрягся, пытаясь приподнять доски, едва не соскользнул с балки светильника, снова напрягся…

Крышка люка – если это была она – была заперта снаружи. Бремен чувствовал сопротивление стального засова, слышал его скрежет.

Внизу, в восьми футах от него, Файетт прикрикнула на рычащую собаку и пнула ее. От неожиданности ротвейлер резко повернулся и клацнул зубами. Миз Морган без колебаний подняла дробовик и со всего размаху опустила тяжелый приклад на голову пса. Животное рухнуло на труп своего собрата и замерло в нелепой позе.

Эту шестисекундную передышку Бремен использовал для того, чтобы восстановить равновесие и еще раз попытаться поднять крышку люка. В позвоночнике у него что-то щелкнуло, а мышцы спины скрутило болью, но старые и поврежденные выстрелом доски немного поддались. На шее Джереми вздулись жилы, лицо его побагровело; казалось, его усилия и решимость способны сдвинуть горы, остановить птиц в полете.

Бремен подумал, что Морган выстрелила почти в упор – звук и перепад давления буквально оглушили его, – но заряд дроби подбросил вверх и расщепил лишь три широкие доски над его головой.

Он потерял равновесие, и его ботинки заскользили по заиндевевшей балке опоры, но онемевшая от холода левая рука рванулась вверх и уцепилась за край сломанных досок, а потом правая рука выбросила цепь в отверстие крыши и присоединилась к левой. Снизу послышался крик Файетт, но Джереми уже пролезал в отверстие, отталкиваясь ногами от опоры светильника. Торчащие во все стороны щепки порвали его рубашку.

Его ослепил яркий свет дуговой лампы, установленной на баке с водой в дальнем конце крыши «холодильника», но он успел откатиться от неровного отверстия за долю секунды до следующего выстрела миз Морган. Вверх подлетели еще две доски, осыпав Бремена щепками.

Не обращая внимания на боль в бедре и в боку и на обмороженные руки, беглец встал, подобрал цепь с засыпанной гравием крыши и бросился к передней части здания, перепрыгнув через пожарный шланг, который тянулся к южной стене. У двери бесновались четыре ротвейлера, привязанные к железной трубе. Когда Джереми спрыгнул с двенадцатифутовой высоты, собаки рванулись к нему. От сильного удара о землю его левая нога подвернулась; он упал и покатился по гравию и мелким камням.

Собаки прыгнули, но поводки остановили их в нескольких дюймах от него.

Бремен поднялся на колени, а потом встал и заковылял к двери. Она была приоткрыта всего на несколько дюймов, и изнутри вытекал холодный, зловонный воздух, словно дыхание какого-то умирающего демона. Джереми слышал стук ботинок миз Морган по обледеневшему полу – она бежала к двери.

Он бросился вперед и захлопнул дверь за мгновение до того, как Файетт толкнула ее с другой стороны. Потом давление ослабло, и Бремен представил, как женщина перезаряжает дробовик. Четыре ротвейлера рвались с поводков с такой яростью, что сами себя сбивали с ног и падали на спину. Слюна и пена долетали до Джереми с расстояния трех футов.