невероятно привязалась к ним. Она посмотрела на Майлза, лежащего на одеяле: его ноги болтались в воздухе, а маленькие кулачки размахивали вокруг. Она будет скучать по нему… Скучать по ним обоим.

Скиппер издал победный возглас, Хэдли подняла глаза и улыбнулась Мэтти, зная, что она позволила ему победить, проявив щедрость и доброту, которой и в помине бы не было еще неделю назад – угрюмую, сердитую девушку, которой она была раньше, будто подменили на ту, какой была ее дочь год назад.

Этим утром за завтраком она даже завела разговор, расспросив Хэдли о ее первой машине. Все они от души посмеялись, когда Хэдли рассказала ей, что это был старый «Бентли» ее отца, огромное чудовище размером с полуприцеп с красным кожаным салоном и хромированными дисками. Она разбила тачку через месяц после того, как отец отдал ее, и она могла поклясться, что это и был его план с самого начала.

После того, как Мэтти спросила о машине, она выдвинула нелепую идею о том, что Грейс научит ее водить машину, чтобы Мэтти могла помочь, когда они останутся одни. Хэдли улыбнулась, думая об этом, идея была просто смехотворной. Мэтти ведь всего четырнадцать.

Она снова согнула ногу, сдержав гримасу боли, и беспокойство омрачило ее беспечные мысли. Путь от Солт-Лейк-Сити до Денвера занимает почти восемь часов. Это большая нагрузка на лодыжку, которая все еще болела.

Мэтти подошла и плюхнулась на одеяло рядом с Майлзом, ее щеки раскраснелись от прохладного воздуха, а волосы развевались на ветру. Хэдли улыбнулась ей. Даже ее макияж сегодня стал светлее, сквозь слой тонального крема виднелись бледные веснушки на носу.

Она лежала на животе, так что ее лицо находится на одном уровне с лицом Майлза, который вертелся, как перевернутая черепаха, пытаясь разгадать тайну переворота на живот. Мэтти подтолкнула его, чтобы помочь, и он издал радостный визг, горделиво, как павлин, отталкиваясь руками, а потом быстро перекатываясь на спину и продолжая размахивать руками.

Мэтти хихикнула, ее смех был похож на звон колокольчика, и вдруг Хэдли вспомнила маленькую девочку с широко раскрытыми глазами, которая держала своего Винни-Пуха, забираясь к маме на колени, чтобы прижаться к ней. Время словно воришка, – подумала она. Кажется, будто у тебя его бесконечно много, но вот ты моргнул, и все исчезло, все стало по-другому.

– Как дела, детка? – спросила она.

– Хорошо, – рассеянно ответила Мэтти, по-прежнему сосредоточившись на Майлзе. Через мгновение она сказала:

– Мама, а что, если ничего не получится? – Она изо всех сил старалась показаться ей беззаботной, как будто несмотря на ответ Хэдли, все будет в порядке и ничего страшного не случится, но ее голос дрожал.

Хэдли боролась с собственной неуверенностью, убирая росток виноградной лозы с лица Мэтти и заправляя его себе за ухо.

– Тогда мне нужно, чтобы ты была сильнее, чем когда-либо.

Мэтти храбро улыбнулась, и сердце Хэдли наполнилось гордостью. Она была поражена силой и отвагой своей дочери, рада, что она унаследовала немного твердости Фрэнка.

Мэтти оглянулась на Майлза и снова помогла ему перевернуться, вызвав такой же восторг, потом пробормотала:

– Надеюсь, я стану лучше.

– Лучше?

– Ну, знаешь, чем раньше.

Хэдли ничего не ответила. Она подумала, что Мэтти и так очень хороша. Возможно, она не была так популярна, как ей хотелось бы, но она получала хорошие оценки, избегала неприятностей, слушая восторженные отзывы от своих учителей. Хотя, возможно, она подумала о своем отце, мечтая, как и Хэдли, быть сильнее или иметь возможность что-то изменить.

Хэдли отвернулась, надеясь, что она тоже сможет стать лучше, что они каким-то образом справятся с этим и начнут все сначала, что она сможет стать матерью, которой всегда хотела быть. Ее глаза скользнули по Грейс – крошечной женщине, с которой никто не стал бы связываться – ни с ней, ни с Майлзом – никто, даже Фрэнк. Он попытался, и вот что получилось. Она появилась в его офисе со своей рваной полосатой сумкой, чтобы забрать то, что принадлежало ей.

Скиппер вскочил и уселся рядом с Мэтти, поэтому Хэдли сменила тему.

– Что случилось вчера, когда вы были с Грейс?

– Хоум-ран, – объявил Скиппер до того, как Мэтти успела ответить. – Через забор!

– Вау, – выдохнула Хэдли, глядя на Мэтти в поисках объяснений, но та ничего не говорила.

– Прямо на трибуны, – пояснил Скиппер, чтобы еще раз подчеркнуть свою мысль, и Мэтти усмехнулась.

– Не собираетесь рассказать мне, что это значит? – спросила их Хэдли.

– Ты о чем? – вклинилась Грейс, подходя и беря Майлза на руки.

– Чемпион говорит, что ты сделала хоум-ран.

– Большой шлем, – воскликнул Скиппер, его лицо засветилось, а Мэтти и Грейс обменялись заговорщическими взглядами.

– Ну, кто-нибудь, пожалуйста, объясните мне, что это значит?

Когда никто не ответил, она разозлилась:

– Что, правда?

Все продолжали ухмыляться, а Хэдли, фыркнув, вскочила на ноги.

– Ну, с этого момента больше никаких хоум-ранов. Отныне мы затаились и не привлекаем к себе внимания.

Она сердито отскочила, ненавидя тот факт, что ее решили не посвящать в тайну, очевидно, довольно грандиозную.

* * *

Они проезжали милю за милей по высокогорной пустыне, миновав несколько небольших городков. Пару раз они останавливались, чтобы передохнуть и размять ноги, но в основном они просто ехали, измученные и недовольные после долгого дня пути, уже третьего по счету.

Около восьми часов Грейс заехала в кафе-барбекю на окраине Солт-Лейк-Сити, в которое, по ее словам, она ходила с мужем после их свадьбы. Из открытых дверей доносилась громкая музыка, люди высыпали на круглую веранду. Запах мяса и соуса барбекю донесся до носа Хэдли, и у нее заурчало в животе.

За последние три дня она полностью перестала соблюдать диету, но, как ни странно, это совершенно ее не огорчало. Скорее это ее беспокоило. Чувство, которое она испытывала к диете, было равносильно отношению к зубной нити. Каждый день она думала о ней, зная, что если она не будет пользоваться зубной нитью, то рано или поздно кара настигнет ее, и у нее заболят десны, но это страшное будущее казалось слишком далеким, чтобы начать пользоваться ею прямо сейчас.

Они сели за застеленный клеенкой в красную клетку стол, Хэдли осталась с Майлзом, а Грейс и дети отправились за едой. Глаза Майлза расширились от удивления, услышав шум, музыку и увидев вспышки света вокруг, и Хэдли была с ним согласна: это действительно было нечто.

Pat’s Barbeque был настоящим ковбойским баром. На другом конце зала со сцены пела кантри-группа, а перед ней танцевали мужчины, женщины и дети в ковбойских сапогах