– Все в порядке, – успокоила ее Хэдли, видя явное огорчение Грейс. – Ты справишься. Просто нужно время.

Грейс покачала головой.

– Я отвратительная мать.

И Грейс могла поклясться, что Хэдли, сама того не желая, не успев проконтролировать движение, подняла подбородок сначала вверх, а потом вниз, подтверждая то, что Грейс и так знала: она совершенно некомпетентна в самой важной работе на свете.

– Садись, – приказала Хэдли.

Грейс плюхнулась рядом с ней. Майлз продолжал глотать, его глаза закатились в восторге.

– Вот, возьми его, – сказала Хэдли, прижимая ее сына к себе.

Грейс отшатнулась в сторону и покачала головой.

– Он и так выглядит счастливым.

Хэдли снова притянула Майлза к себе, одной рукой поглаживая его ногу, пока он ел.

Через мгновение губы Хэдли искривились в улыбке, и она неожиданно выпалила:

– Знаешь, что бы я делала, если бы была сейчас дома?

Был вечер воскресенья, почти полночь. Грейс понятия не имела, что бы делала Хэдли, но она знала, что бы делала она сама. Она была бы дома с Майлзом, который орал бы во всю глотку, а она пыталась бы утешить его всеми возможными способами, молясь, чтобы он заснул и чтобы она могла заснуть рядом с ним.

– Все было бы также, – начала Хэдли. – Без Майлза, конечно. Но я бы сидела на кровати, тайком выкурив сигарету. Только не наслаждалась бы ей, потому что вспоминала бы, как сильно Фрэнк ненавидит то, что я курю, и беспокоилась бы, что он может прийти домой и почувствовать от меня запах никотина. В общем, я была бы параноиком, нюхала бы воздух, пытаясь почувствовать запах собственного дыхания, возможно, ходила бы взад-вперед или убиралась. Я так делаю, когда нервничаю. Убираюсь.

– Значит, для тебя сейчас настали хорошие времена? – спросила Грейс.

– Что не красит мою жизнь.

– Твоя жизнь еще не закончилась.

– Но мне почти сорок.

– Правда? Я думала, ты старше.

Лицо Хэдли вытянулось, и Грейс ухмыльнулась, глядя на нее.

– Ха-ха, очень смешно. Давай подождем, пока у тебя не появятся первые морщины. Тогда и посмотрим, как ты посмеешься.

Майлз заснул, из его открытого рта потекла смесь, но он все еще держал бутылку.

– Пусть отрыгнет на тряпку, – скомандовала Хэдли, и Грейс протянула ей маленькое полотенце.

Хэдли перекинула Майлза через плечо, вытянув из него несколько маленьких пузырьков газа. Грейс никогда бы так не сделала, он бы просто дала ему поспать.

Хэдли заметила выражение лица Грейс.

– Нужно выпускать воздух, иначе он вызовет колики. – Она огляделась. – Дай мне одно из банных полотенец.

Грейс принесла полотенце из ванной.

– Положи его на кровать.

Хэдли положила Майлза на полотенце по диагонали и загнула нижний угол к его ногам.

– Он не любит, когда его пеленают, – возразила Грейс.

– Конечно, любит, – отозвалась Хэдли, разозлив ее.

Грейс сложила руки на груди, ожидая, что Майлз завоет, когда Хэдли закончит. С самого рождения он ненавидел ограничения, ему не нравилось, когда его плотно пеленали одеялом.

Хэдли закончила и выпрямилась.

– Ну вот, наш большой мальчик, ты готов ко сну.

Он не завыл. Он крепко спал, уютно устроившись в своем коконе, подняв руки над головой.

– Большинству мальчиков нравится спать со свободными руками, – объяснила Хэдли, как будто в этом не было ничего страшного, как будто все это знали. Но Грейс этого не знала. Никто никогда не говорил ей об этом. Это было чудо, самый простой, самый замечательный трюк в мире. Майлз был полностью доволен, его лицо не было перекошено, как обычно бывало, когда он боролся со сном.

– Ты освоишься, – повторила Хэдли, встала и потянулась к костылям. – Ладно, спокойной ночи. Завтра будет еще один важный день, надеюсь, не такой насыщенный, как сегодня.

– Спасибо, – выдавила из себя Грейс, чувствуя дискомфорт в груди.

Хэдли наклонила голову.

– Ты же понимаешь, что все должно быть наоборот? Что это я должна благодарить тебя?

Хэдли уже почти стояла у двери, когда Грейс произнесла:

– Я рада, что встретила тебя.

Хэдли повернулась.

– Вне зависимости от того, как все повернется, я просто хотела, чтобы ты знала это. Это… Это прозвучит довольно глупо… Но последние два дня… Ну, они были довольно забавными.

Хэдли улыбнулась, склонив голову, но потом выпрямила ее и спросила:

– Трудно было?

– Мучительно.

Хэдли широко улыбнулась и вышла за дверь, а Грейс долгое время смотрела туда, где она стояла, зная, как это опасно, когда кто-то начинает тебе нравиться.

Она твердо решила не дать этим чувствам развиться. Майлз – ее семья и ее единственная забота. Хэдли, Мэтти и Скиппер – это всего лишь чужие люди, которых она случайно встретила и которых однажды вспомнит с нежностью, но завтра ей нужно будет оставить их позади.

Она снова потерла костяшками пальцев грудь, опять ощутив пугающую пустоту.

40

ХЭДЛИ

Шоссе уходило вниз от Сьерры, сквозь верхушки деревьев пробивались солнечные лучи. По обеим сторонам дороги гигантские сосны взмывали в небо – величественный, великолепный пейзаж; Хэдли почувствола себя маленькой, а проблемы показались такими далекими! Она позволила себе потеряться в нем – никакого внешнего мира, никаких забот, никаких сожалений – только невероятная красота и абсолютное великолепие природы.

Но как только они выехали на шоссе, на полосу асфальта, протянувшуюся до самого горизонта, Хэдли вспомнила о вчерашнем дне и обо всем, что произошло за последние три дня, эмоции зашкаливали – неверие сменилось удивлением: Я скрываюсь от закона. Преступница! Я спала с Марком. С агентом ФБР, с которым была знакома до этого всего один день!

Она знала, что должна сосредоточиться на первом пункте, но ее мысли постоянно застревали на втором, смех Марка и его прикосновения заполнили ее разум и не давали думать ни о чем другом.

Она никогда не делала ничего спонтанно и всегда так сильно беспокоилась о том, чтобы поступать правильно, что шанс сделать нечто выдающееся неизбежно ускользал от нее. Но вчера… вчера казалось, что все колебания и сомнения чудесным образом исчезли, и впервые она совершенно не беспокоилась о том, что напортачит или сделает что-то, о чем потом пожалеет, – такая смелая и бесстрашная, она никогда такой не была.

Она подумала о том, как сильно Марк хотел быть хорошим, о том, как он отступил назад, когда она прыгнула к нему, вспомнила его связанные руки и выражение страха на его лице, как будто ее можно было бояться, словно дьявола, пытающегося украсть его душу. Хотя, возможно, так и было.

Она засмеялась, и Грейс оглянулась, закатила глаза и включила радио, словно пытаясь ее заглушить.