* * *

Как только захожу в клуб — слышу крики и понимаю, что-то случилось. Начинаю продираться через толпу ища глазами Лизку. Какая-то драка, куча мала, ничего не понятно. И тут вижу Белоснежку. Ее держит за волосы бугай, странно знакомый мне… в следующую минуту понимаю, что это тот самый сталкер, от которого мы в родном городе «прятались». С которым Герман вроде как разобрался. Но сейчас этот мужчина прямо передо мной, на всю жизнь эту рожу запомнил. Держит Брейкер за волосы. Лизка отбивается изо всех сил, пытается вырваться. Второй рукой урод лапает девчонку за грудь. У меня перед глазами красная пелена — бросаюсь вперед на эту сволочь. От неожиданного удара в челюсть мужик отпускает волосы Белоснежки. Она отскакивает, спотыкается и падает на колени на пол. Продолжаю мутузить изо всех сил сталкера — понимаю, если очухается — он в более тяжелой весовой категории и возможно мне не поздоровится. Мы не на шутку сцепляемся. Но тут к нам подлетают какие-то мужики. В первый момент мысль, что это друзья сталкера, и я кричу, зову Борьку. Но мужики оказываются охранниками и помогают мне справиться с противником, заламывают ему руки за спинку. Отхожу от них и бегу к девчонке, проверить, все ли с ней в порядке.

— Он тебя не ранил?

Но она отталкивает меня как только поднимаю ее на ноги, и бежит куда-то. Я за ней. Понимаю, что Лизка в шоке, хочу успокоить. Но тут она останавливается, и снова падает на колени — прямо на глазах оседает на пол, смотря вперед. Снова беру ее за плечи и поднимаю, но проследив за направлением ее взгляда, замираю. Чувствую, как по спине ползет липкий холод. От увиденной картины становится жутко. Борис лежит на полу, вокруг суетятся какие-то люди. Из груди парня торчит нож…

Хочу сделать шаги вперед, подбежать к бедняге — и не могу. Ноги точно приросли к полу.

Лизка всхлипывает и шепчет:

— Прости… прости.

Повторяет как заведенная. Тут нас с ней теснит бригада скорой — видимо кто-то вызвал. Подбегают к раненому и кладут беднягу на носилки.

Брейкер поворачивается ко мне. Только сейчас замечаю, что белая мужская рубашка на ней — пропитана кровью.

— Это я виновата, — шепчет она. Лицо бледное как полотно, глаза какие-то неживые, стеклянные. Но мне сейчас не до разборок кто виноват. Спешу за медиками, они уже грузят парня в скорую, врубают сирену, выруливая о стоянки. Прыгаю в машину, Лизка — со мной, и двигаем за скорой. По дороге молчим, ни слова. Девчонка явно все еще в состоянии шока — нижняя губа дрожит, девчонка явно в шоке мне даже кажется я слышу, как стучат ее зубы. А может это мои? Все кажется незнакомым, сюрреалистичным. Мы будто провалились в другую реальность. Перед глазами стоит нож, торчащий из груди Бориса. И я не могу осознать — как это могло произойти? Это сталкер? Или сама Брейкер? Что я, бл*дь, проспать умудрился?

Кошусь на девчонку — она глаза прикрывает и ее слегка ведет набок.

— Эй, ты как? — отрываю правую руку от руля и дотрагиваюсь до ее плеча.

— Это я! — всхлипывает. Похоже ее зациклило на этих словах. Но что она имеет в виду? Она Борьку пырнула? Но зачем? Почему?

Но я с ней согласен — наверняка виновата, пусть даже косвенно. Не знаю, что произошло, но явно докрутилась жопой. Приказываю себе сейчас не думать об этом. Надо попасть в больницу и проследить чтобы Борьке была оказана максимально квалифицированная помощь. Нож конечно жуткий, очень большой и торчал глубоко… Но приказываю себе не сметь думать о плохом.

В больнице несусь к стойке регистрации. Все как в вязком черном тумане. Слова, собственные крики, всхлипывания Брейкер за спиной — все вижу будто со стороны. К нам наконец выходит какой-то человек в белом халате. Смутно отмечаю — он выглядит усталым и грустным. Но собранным. И он объявляет нам, что Бориса больше нет. У Лизки начинается истерика. Словно сквозь вату ее крики слышу. Оглушен, просто в ступоре полном. Лизку успокаивают втроем, она буквально бьется как в припадке. Словно сама парня ножом пырнула. Ей делают укол. Говорят, что оставят на пару часов в больнице под наблюдением.

— Это его жена? — спрашивает меня какой-то мужчина.

— Кто? — непонимающе смотрю на него.

— Девушка. Так переживает, бедняжка.

— Нет, он работал у нее телохранителем. Как и я. — отвечаю машинально.

— О, простите. Она так убивается, я подумал… не знаете кто ближние родственники умершего? Нам нужно связаться…

— Понятия не имею…

Все еще не могу осознать, сопоставить слово «умерший» с молодым, жизнерадостным, влюбленным Борькой. Наверное, надо позвонить Ивану — но я сейчас в полном отупении, все произошло настолько стремительно — до сих пор не укладывается в голове. Хочется хорошенько ущипнуть себя, прогнать этот жуткий сон…

Иван, вернувшийся на неделю раньше из-за происшествия был в шоке. Да все мы. Пашка тоже оклемался и приехал. Тем более что теперь с собакой надо было что-то решать. Принцеска не выходила из своей комнаты. Что там у нее в голове — даже представить не мог. Папашка на отдыхе, ничего ему не сообщили. Не потому что волновались о его отличном времяпровождении — нет, ни в коем случае. Герман сам принял меры, чтобы с ним невозможно было связаться в ближайшую неделю. А может это придумала супруга — лишний раз щелкнуть по носу падчерицу.

Я не мог успокоиться. Как могла простая поездка в клуб закончиться такой жуткой трагедией. Сталкера забрала в тот день полиция — но вот вопрос — если Герман ничего не смог сделать с ним, неужели разумно верить, что менты что-то смогут. Нет конечно. Понятно, что у мужика связи. И что отмажется. Поэтому, я начал собственное расследование. Но эта сволочь опять на дно залегла. Хорошо умел прятаться, прямо закоренелый урка. Да что ж ему так Лизка уперлась?

Я съездил в клуб и порасспрашивал персонал — пачка денег, которую прихватил с собой, помогла — удалось практически по секундам восстановить картину того дня.

Лизка обжималась с Борисом, так, что чуть ли не висела на нем. А парня накрывало с каждой минутой вожделение. Ничего вокруг не видел. Это мне официанточка поведала. Прям наяву перед глазами картинку нарисовала. Верю. У самого от Лизки крыша ехала. А тут еще костюмчик спецефический — дуреешь от того как хороша. И двигается. Жопой виляет. Вкусная, одуряюще терпкая, едва начинающая познавать свою женственность…

Сталкер видимо следил за ней не первый день. Но что-то в поведении Бориса и Лизки в этот вечер его напрягло. Приревновал, психанул. Начал отбирать у парня девчонку. Борька, понятное дело, не стал подчиняться. Завязалась потасовка. На эмоциях, под мощными эндорфинами от близости обожаемой девушки Борис скорее всего не смог правильно оценить опасность. И поплатился жизнью…

Похороны проходили скромно и безумно тоскливо. Родственники у парня были только дальние — ни взять на себя расходы, ни даже приехать в Москву, забрать тело — не смогли. Мы с Иваном скинулись и организовали все сами. Были только мы — гномы, бл*дь, Белоснежкины. А она — даже не явилась. Меня это выбесило, какая ж сука, загнала парня в могилу, и даже прости не пришла сказать. Иван ходил в большой дом, сообщил что хороним… Вышел — она говорит, не в состоянии. Это Борька не в состоянии, бл*дь. И никогда уже не будет.