Она отворачивается от меня, когда окровавленными руками беру ее за подбородок. Так паршиво мне еще никогда не было после секса. Словно я разрушил нечто бесценное и очень хрупкое. Не могу больше видеть это маленькое, сжавшееся в комочек тело. Меня охватывает безумная злость. Снова игра. Манипуляция. Заставить поверить, что была с Антонио, с другими. Спровоцировать на насилие… Я конечно тоже хорош. Не снимаю с себя вины. Но она могла сказать… Я бы остановился.

Меня охватывает чувство потери. То, что произошло сейчас изменит наши жизни навсегда. Мою — так точно.

POV Леа

Лежу и тупо смотрю в потолок. Если не двигаться — саднящая боль стихает. Все мои грезы разбиты, все мечты разрушены. Мысли — о суициде, но я отлично знаю себя. Это не мое. Слишком живучая, тварь. Даже подыхая буду ползти к свету. И вот сейчас, в бесконечно черной непроглядной тьме мой разум ищет лучик надежды. Цепляется хоть за что-то. Но даже в воспоминаниях — одна боль. Как я устала от нее. Я ее больше не хочу, не могу выносить…

Не знаю почему, но сейчас в моей голове проносятся воспоминания о том злополучном дне, в Испании, в снятой на ночь гостинице. Мои руки на кованой решетке балкона. И губы Антонио на моей шее. А я лишь Якоба вижу, который внизу стоит и не сводит с меня глаз. И столько в его взгляде… Настоящая бездна. Ору мысленно, чтоб хоть малейший знак подал… Чтобы оттолкнула Антонио. Он ведь понимает, что происходит. Мы подошли к черте. Я больше не могу выносить свой статус нетронутой девушки. Он тяготит меня, он мне мал по размеру. Я взрослая, я хочу близости. Хочу познать до конца что такое мужчина. Не могу больше мучиться неизвестностью.

Но Якоб не шевелится, ему кажется даже и смотреть на меня уже не интересно. Как всегда демонстрирует полное равнодушие, безразличие. Курит, общается с другом. Антонио наоборот, буквально растворяется во мне. Горячий как печка, его руки дрожат, когда меня касается. Для него я божество. Для Якоба — грязь под ногами. Выбор очевиден, говорит мне холодный рассудок. И я приказываю заткнуться воющей белугой душе, которая требует остановиться. Все еще требует Штаховского.

Якоб не хочет быть первым у меня. Ему хватило Мотылька. Может, не понравилось лишать девушку невинности?

Скорее всего дело не в этом. Он не хочет ничего серьезного со мной. Только случайный секс. Он ясно давал это понять каждый раз, стоило нам оказаться наедине. А девственность — это обязательство.

Отвечаю на поцелуи Антонио, он увлекает меня прочь от окна, ближе к кровати, на которую садится и привлекает меня к себе. Гладит успокаивающе по голове — меня трясет. Снова целует. Только сейчас замечаю, что платье съехало почти до талии. Значит Штаховский видел меня обнаженной. Он точно понял, что происходит. Не просто поцелуй. Прелюдия. Но ничего не сделал. Какие еще нужны доказательства, что я пустое место для него?

Принц тем временем помогает мне избавиться от платья. Расстегивает бюстгальтер. Теперь я обнажена, на мне лишь трусики остались. Кладет меня на постель, отстраняется и начинает раздеваться, очень быстро. А меня вдруг накрывает истерический смех от его движений, лихорадочных, дрожащих рук. Понимаю, что ужасна. Антонио мой смех не нравится, впервые вижу его разозленным.

Он опускается сверху и затыкает меня поцелуями. Его руки шарят по моему телу, лезут в трусы, гладят там…

Ничего общего с ощущениями от Якоба. Внутри поднимается тошнота. Перед глазами руки Штаховского. Ненавижу его в эту минуту просто бешено. Как же мне нравятся его руки. Крупные, сильные — как у боксера. Сууука, как же я хочу его. Прямо сейчас и неважно как. Пусть без малейшего обещания. Но замещение на Антонио — жуткий суррогат. Настолько, что у меня начинаются рвотные позывы. Отталкиваю испанца и скрываюсь в ванной.

Когда выхожу, Антонио сидит на кровати, опустив голову в ладони. Отрывает их от лица и смотрит на меня:

— Что это было, Леа? Я настолько противен тебе?

— Я видимо отравилась, прости. Ты можешь меня одну оставить?

Я и забыла, что номеров больше нет. Хотя… может это лишь хитрый ход Антонио?

— Если тебе плохо, может врача вызвать?

— Нет, мне уже лучше. Но я ужасно устала. Мне надо поспать. Прости пожалуйста, что так получилось…

— И ты меня прости… Но я не верю тебе, принцесса. Все выглядит некрасиво. У меня ощущение, что используешь меня. А это очень плохо. Я прав, скажи?

— Я не могу сейчас ни о чем говорить, думай как хочешь! — вскипаю. Мне действительно настолько тошно, что снова чувствую рвотные позывы и головокружение.

— Пожалуйста… поговорим завтра, я едва жива. — Залезаю в постель и укрываюсь с головой одеялом. Как будто это поможет мне спрятаться от мира. От моих чувств.

Принц уходит, не сказав больше ни слова. А я снова бреду в ванную и встаю под душ. Мне не уснуть, пока не смою с себя все, что происходило этим вечером. Прикосновения Якоба, Ласки Антонио. Почему в моей жизни не получаются нормальные отношения? Неужели это моя вина?

Выхожу из душа. Сна ни в одном глазу. Хочется на воздух. Спуститься в сад. Поговорить с Якобом. Он конечно сволочь, ну так и я больная им на голову, одержимая шизофреничка.

Хорошо, что всегда беру с собой смену одежды. Даже не планируя ночевку, я понимала, что могу захотеть сменить черное платье. И взяла простое, невесомое в цветочек — в нем я чувствовала себя комфортно. Надев его, расчесываю влажные волосы, и решив, что высохнут сами — спускаюсь в сад. Надеюсь, что Якоб еще там… Но в саду Павел и один из охранников Дарьи.

— А где Даша? — спрашиваю парней. — Вернулась уже с дискотеки?

— Не-а, решила всю ночь плясать.

— А ты почему здесь?

— Отпустила. С напарником моим танцует, я мешаю, — усмехается в ответ.

Про Якоба спросить мне неловко. Они и так смотрят на меня подозрительно — еще будут потом болтать, что бегаю за ним… До подобного я не унижусь.

— Пройдусь немного.

— Я с вами, — тут же вскакивает Павел.

— Я тут. По саду. Мне компания не нужна.

— Как скажете.

Ноги сами несут меня к клубу. Пешком от гостиницы пять минут всего. Я не думаю, что Якоб там. Не знаю, зачем туда иду. Безумие.

Но он там. Обжимается с Машкой. Сосется, прямо на танцполе. Она трется о него, предлагая себя. Якоб, танцующий с девушкой — все равно что острый нож в сердце. Боль адская, меня скручивает пополам. В тот момент, когда загибаюсь от ломки по нему, он с легкостью находит мне замену. Голова кружится, в ушах шумит. Кое-как добираюсь обратно в номер, залезаю под одеяло. Только не плакать, это уже совсем жалко. Но слезам наплевать на мои табу. Они брызжут из глаз, невозможно остановить.

Влетаю в номер и залезаю под одеяло. Как ребенок, испугавшийся привидений. Но этого видимо мало — не всю горечь выхлебала. Комната служанок — под моей. Слышу как пьяная парочка вваливается в номер. Слышу влажные шлепки плоти о плоть. Стоны, крики девушки. И ее протяжное: