– Занятное? – Бриала оглянулась на Селину и Мишеля, которые ехали в нескольких шагах позади и ничего не могли расслышать, если она не повысит голоса. – Я бы сказала, что это слишком легковесное слово.

– Зато точное. – Эльф улыбнулся упавшему листку, который закружился перед самым его лицом. – Гроза занятна. Пожар занятен. Я был в самом сердце и того, и другого и наблюдал за тем, как меняется окружающий мир.

– Ты не думаешь, что твои сородичи помогут Селине?

– Чего ради долийцы станут помогать шемлену?

– Селина помогла им. – Бриала вдруг обнаружила, что руки ее сами собой сжались в кулаки, и, сделав над собой усилие, разжала пальцы. – Насколько лучше стало жить эльфам Орлея при ее правлении? Дом платежом красен.

– Да’лен, – вздохнул Фелассан, – ты сделала сразу две ошибки.

– Прошу прощения, хагрен. Какие?

– Ты утверждаешь, что Селина помогла эльфам Орлея. Это неверно. Все, что за эти годы улучшило жизнь эльфам Орлея, они получили благодаря не ей, а тебе.

– Со всем уважением…

– Перестань, – Фелассан говорил терпеливо, но твердо, и не смотрел на Бриалу. – Не будь тебя, императрица не питала бы дружбы к эльфам. Даже Гаспар, ее соперник, сумел это понять.

Бриала опустила голову:

– Если жизнь эльфов стала лучше, так ли важно, что тому причиной?

– Жил некогда в дивном Арлатане молодой дворянин, – заговорил Фелассан, – и так случилось, что одна из дочерей короля эльфов умерла от укуса змеи. На поминальной церемонии юноша увидел некую эльфийскую деву, настолько прекрасную и совершенную, что тотчас без памяти полюбил ее, однако законы древнего Арлатана запрещали ему говорить с девой во время церемонии, и он не узнал, кто она такая, поэтому даже не мог попросить у ее семьи дозволения ухаживать за ней. Молодой дворянин молился богам о том, чтобы еще раз повстречать красавицу. Он молил Митал даровать ему любовь этой девы, молил Диртамен открыть ему тайну ее имени, молил Андруил послать ему удачу в поисках. Наконец он принес жертву Фен’Харелу… и Ужасный Волк стал единственным, кто откликнулся на его мольбы. Той же ночью он явился юноше во сне и сказал, что надлежит ему сделать, дабы снова увидеть свою любимую. Знаешь ли ты, что сказал ему Фен’Харел?

Бриала ненадолго задумалась… и вздохнула:

– Убить другую дочь короля.

Фелассан хохотнул:

– Ты начинаешь думать, как Фен’Харел.

– Я просто рассуждала логически, – возразила Бриала. – Снова устроили бы поминальную церемонию, и…

– Да’лен, это был комплимент. – Фелассан покачал головой. – Причина всегда важна. Чтобы постичь подлинную суть событий, ты должна понять в том числе и причины, по которым они происходят. Эльфам Орлея стало лучше жить, но причина тому – ты, а не Селина.

– Но все же им живется лучше! – Бриала снова вздохнула и переступила через выпиравший из земли корень. – Ты сказал, что я сделала две ошибки. Какова вторая?

Фелассан оглянулся, и на лице его, под узорами валласлина, проступила древняя, как мир, печаль.

– Твое представление об эльфах сродни представлению шемленов: либо ты эльф, либо человек, либо остроухий, либо плоскоухий – и все. Ты говоришь, что эльфам Орлея стало лучше жить при правлении Селины. И кто же эти «эльфы Орлея»? Обитатели эльфинажей? Долийцы? – Фелассан усмехнулся. – И с какой стати долийцев должна волновать участь эльфов, которые живут в городах?

После этих слов они долго шли молча.

Селина переносила тяготы пути верхом с угрюмой решимостью.

Нижнее белье и сапожки, которые она носила, были ее собственные, изготовленные по ее меркам, а потому сидели на ней прекрасно. Чужой доспех натирал в некоторых местах, но на второй день Селина снабдила эти места мягкой подкладкой: искусство экстренной починки наряда подручными средствами она освоила в юности на балах.

Вот только с ноющими мышцами она ничего не могла поделать, а потому молча терпела боли в ногах, бедрах и спине. Когда ей хотелось попросить спутников сделать привал и отдохнуть, она вместо этого думала о Гаспаре и проделывала десятки мускульных упражнений, которым обучила ее леди Мантильон. Эти упражнения позволяли барышне сохранять красоту и самообладание на виду у толпы соперниц, готовых провозгласить всякое неловкое движение признаком слабости.

Вечерами, когда Мишель и долиец, спутник Бриалы, объявляли привал, Селина разминала затекшие мышцы, а затем упражнялась с кинжалами. Она носила на шее, запястьях и пальцах больше магических предметов, чем иной человек, не принадлежащий к Кругу, мог увидеть за всю свою жизнь, в том числе кольцо, которое подарила ей леди Мантильон, и другое кольцо, насыщавшее пламенем любое оружие, которое Селина держала в руке. Силы и ловкости, которыми обеспечивала ее эта магия, хватило, чтобы прикончить нескольких не ожидавших подвоха солдат.

Вот только одного этого будет недостаточно, чтобы справиться с Гаспаром и его шевалье, – а Селина была уверена, что, прежде чем все это закончится, ей доведется сойтись с Гаспаром лицом к лицу.

Две недели спустя, пока Фелассан и сэр Мишель обсуждали завтрашний путь, Селина при свете костра выполняла на краю прогалины серию упражнений, которую леди Мантильон называла «Бабочка».

– Ты сбиваешься на втором ударе, – прозвучал за спиной у нее голос Бриалы.

Селина прервала свое занятие и оглянулась через плечо, пряча за сдержанной улыбкой усталость, которую удручающе быстро вызвали у нее упражнения. Бриала уже сняла доспех, вид у нее был изнуренный, неопрятный… и все равно она оставалась прекрасна, даже сейчас, когда больше походила на тень, сбрызнутую золотыми отсветами костра.

Впервые за все время Бриала заговорила с Селиной о чем-то, помимо заурядных дорожных тем: какую выбрать тропу или когда снять с огня кролика. Селина смирялась с этим, предоставив возлюбленной полную свободу действий и терпеливо ожидая знака.

– Я так не думаю, – сказала она сейчас, стараясь говорить ровно и без вызова. – Ведущая рука отражает выпад противника, а вторая рука рассекает предплечье, чтобы прервать контратаку до того, как подашься вперед и приставишь к горлу оба клинка.

Она тут же наглядно показала, как это делается; кинжалы сверкнули огненными бликами от костра, когда Селина рассекла воздух, нанося удар несуществующему противнику. Настоящего огня на клинках не было: Селина еще перед началом упражнений сняла все свои магические предметы, чтобы лучше чувствовать, насколько она потеряла хватку.

– Нет. – Бриала с безотчетным изяществом обнажила собственные кинжалы, затем отточенными движениями рассекла пустоту. – Первое движение не только отражает выпад, но и наносит рану запястью противника. Второй удар нацелен уже не на его руку с оружием. Он метит в горло. – Ее удар прошел выше, чем до того у Селины, – он представлял собой порхающий толчок запястья, изящество и обманчивая красота которого дали этому приему название «Бабочка». – Таким образом ты окажешься достаточно близко, чтобы следующим движением приставить нож к горлу.