– Что ж ты не приударил за Тавиаллой? – ухмыльнулся огр, оглядываясь через плечо. – Или что, огонь погас?

– Такое не по мне, – ответил Зирвент. – Она не согласилась бы встречаться с человеком. С этим у них строго. К тому же здешние эльфийки привыкли командовать мужчинами. Ихний матриархат не по мне…

Ехали молча.

– Браги? Что же с ними будет дальше? Достаточно ли этой свадьбы, чтобы разрушить ненависть?

– Понятия не имею. Когда-то две мэтрессы предали друг друга Проклятью из-за мужчины… Теперь в зародыше еще один конфликт. Тавиалла не получила, чего хотела, а значит, способна на любое коварство.

– Ты такой знаток женщин, огр?

– Приходится. Они – моя специализация.

– Ага, – сказал Зирвент. – Ну, считай, ты совершил еще одно доброе дело, странствующий огр! Помирил два дома и прекратил кровавую рознь… Это немало. Так или иначе, Право Чужака сработало.

– Считаешь?

– Сомнений нет.

Дальше ехали, не произнося ни слова.

Три года спустя Риклеорн скончался от яда, подсыпанного в вино, прямо на глазах у любимой жены. Сиэна, обезумевшая от горя, отказалась подпустить кого-либо к его телу, а спустя семь дней умерла, сжимая супруга в объятиях. Так их и нашли, не расставшихся и не разомкнувших руки.

Расследование вскрыло целый заговор, во главе которого находилась Тавиалла. Она не смогла простить сестре «предательства». Подослав бывшему возлюбленному отравителя, эльфийка бежала из Лагероны. Следы ее теряются, но, по слухам, Нефритовые Сердца все-таки нашли убийцу. Тавиаллу Эствайрэ утопили в реке Бронне, привязав камень на шею.

Вражда между Домами вспыхнула с новой силой. На этот раз герцог Бунтейн внял настойчивым просьбам нового начальника городской стражи. Эльфы лишились своих привилегий, и эшафоты Лагероны залила кровь. Бунтейна больше не интересовали сказки. Милее его сердцу был закон.

Сиэну и Риклеорна похоронили в усыпальнице Святилища Цветов. Их жертва оказалась напрасной. Ни любовь, ни смерть не смогли изменить порядок вещей. Проклятье, в сердцах брошенное Тавиаллой, росло и требовало крови. Через сто лет повыродившиеся, хилые бойцы Сердец и Диадем еще продолжали свою войну. Через двести, потеряв лучших, перестав воспроизводиться, они исчезли. Остались лишь Алые Маки.

Старая Осса единственная до самого последнего дня приносила цветы на могилу Риклеорна и Сиэны.

Розы, которые удивительно долго не вяли.

Это была фея. Самая наиобычнейшая фея в коротком платьице, с крылышками и высокой прической, похожей на растрепанный клубок голубых ниток. Росту в ней, как прикинул Браги, не больше трех локтей.

– Вы тот, о котором говорят? – спросила фея, зависнув у огра над животом, который был для нее все равно что гора.

– Это с какой стороны посмотреть, – уклончиво ответил Браги.

Фея насупилась, уткнула ручки в бока. Ее крылышки трепетали и были точь-в-точь стрекозиными.

– Давайте смотреть с нужной! – сказала летунья, сердясь.

– О! Не возражаю… Хотя ваше бесцеремонное вторжение и нарушило мой сон. Хотелось бы заодно выяснить, кто вы.

Браги лень было вставать, поэтому он так и лежал пузом вверх, заложив руки за голову.

– Меня зовут Тук-Тук.

– Хорошее имя, – прокомментировал огр.

– Ядовитая ирония?

– Вроде того.

Фея взмыла под потолок, сделала круг. Потом спустилась и повисла в прежнем положении.

– Не похоже, что вы рыцарь! Про вас говорят, что вы великодушны, добры, вежливы, что всегда приходите на помощь тем, кто в этом нуждается.

– Правда. Говорят. Но есть и еще кое-что…

– Знаю. Еще я слышала, что вы грубый, невоспитанный, неуклюжий, нахальный тип… Чудовище, одним словом.

– Тоже верно, – отозвался Браги. – Ничего не поделать. Я чудовище. Мною пугают детей.

С улицы, на которую выходила эта стена постоялого двора, доносилось пение. Неподалеку находилась ярмарка, и подвыпившие гуляки, возвращаясь в Спарволлу, частенько заглядывали в «Горгону Медузу» добавить кружечку-другую к своему хорошему настроению.

– Чему же я должна верить? – спросила Тук-Тук, присаживаясь на край стола. Фигурка у нее была точеная, волшебная, ножки в крошечных сандалиях выше всяких похвал.

– Я не призываю вас ничему верить. Я спал после обеда, отдыхал, не лез ни к кому с назойливыми вопросами… Это именно вы, уважаемая фея, влетели в окно и выдернули меня из сладкого сна.

Тук-Тук скрестила руки на груди.

– Обычно рыцари, как только услышат просьбу о помощи, бегут выполнять ее со всех ног. Бывает, спотыкаются и падают в своем рвении. Разве нет?

– Ядовитая ирония? – спросил огр, садясь на кровати. Что-то в ее конструкции слегка хрустнуло. Спальные приспособления в «Горгоне Медузе» не были предназначены для существа такого размера и веса.

– Вроде того.

– Между прочим, рыцари, прежде чем бежать сломя голову, обычно знают, в чем состоит просьба.

– А я не сказала? – удивилась Тук-Тук. Ее крылышки дернулись, встали торчком, потом улеглись за спиной наподобие мантильи.

Браги кивнул. Он слышал, что у фей память девичья.

– Дело наисерьезнейшее. Речь идет обо всем моем народе! О жизни и смерти!

– Ясно. Обычно меня не зовут заштопать носки или прочистить дымоход, – зевнул Браги из Шидама. – Ну и что?

– Как это – «ну и что»? – Фея взлетела со столешницы, проделала круг над столом, села вновь. – Это же… Вы хотите, чтобы все мои соплеменники умерли?

– Нет. Но такова жизнь.

– Бездушное чудовище!

– И таковым останусь, если вы, Тук-Тук, не объясните, в чем дело! Терпение. Оно очень помогает. В большинстве случаев. Если мы будем спешить и нервничать, вашим соплеменникам лучше не станет. Согласны?

Фея что-то сердито пробормотала. Браги ждал. Скорее всего, она преувеличивала масштабы проблемы. Существа, подобные Тук-Тук, обладают болезненным художественным воображением и склонны к гиперболам.

– Речь идет о…

Огр приготовился к самому интересному, но в этот момент в окно влетел камень, очень даже небольшой. Крошечный, точнее говоря. Однако его хватило, чтобы лишить Браги удовольствия от рассказа. Снаряд треснул фею по голове, после чего красотка с крылышками, кувыркнувшись, упала со стола на пол.

Браги какое-то время тупо взирал на ее распростертое тельце. В окно влетел еще один камень и запрыгал по комнатке.

Огр высунулся в оконный проем. Зирвент в шляпе, сдвинутой на затылок, успел приготовить третий снаряд. Увидев Браги, он подскочил, словно кукла, которую дернули за веревочки. Рыцарь погрозил ему кулачищем.