Я протянула ей британско-канадский доллар.

– С этого у меня нет сдачи, – покачала она головой.

– Оставьте себе сдачу. На счастье.

Она взяла доллар и протянула мне билет со словами:

– Вы настоящий игрок, дорогуша. Когда выиграете по нему, загляните ко мне, и мы пропустим с вами по рюмочке. Ну а вы, мистер, нашли, что вам нужно?

– Пока нет, – с улыбкой ответил Джордж. – Я родился в девятый день девятого месяца девятого года девятой декады. Можете подобрать что-нибудь в этом роде?

– Ой-ёй-ёй! Вот так комбинация! Я, конечно, попробую, но… Впрочем, если не найду, не стану ничего навязывать. – С этими словами она нырнула в свои гирлянды и принялась перебирать их, все ниже опуская голову, пока совсем не скрылась под прилавком.

Она вынырнула оттуда с покрасневшим лицом и триумфом в глазах, а в руке был зажат лотерейный билет.

– Нашла! – воскликнула она. – Вы только гляньте сюда, мистер! И скажите мне спасибо!

Мы посмотрели на номер билета: 8109999.

– Я просто поражен, – признался Джордж.

– Поражен? Вы богаты. Вот ваши четыре девятки – четыре последних цифры. Сложите остальные – опять девятка. Разделите восемьдесят один на девять – снова девятка. Сложите последние четыре – тридцать шесть. Прибавьте к этому девятку, сложенную из первых двух цифр, – сорок пять. Из девяти в квадрате, то есть того числа, которое образуют первые две цифры, вычтите сорок пять – опять тридцать шесть, то есть ваши четыре девятки. Что бы вы ни делали с этими цифрами, все равно вернетесь к дате вашего рождения. Чего еще желаете, мистер? Голеньких танцовщиц?

– Сколько вы возьмете с меня за него?

– Ну, видите ли, это ведь не обычный билет. Любой другой вы, конечно, могли бы приобрести за стандартную цену – двадцать бруинов, но не этот. Что, если мы сделаем так: вы будете выкладывать передо мной купюры до тех пор, пока я не улыбнусь, идет?

– Что ж, не так глупо. Но тогда, если вы не улыбнетесь в тот момент, когда я сочту, что уже пора улыбаться, я забираю свои деньги и ухожу. Идет?

– Но я могу окликнуть вас и попросить вернуться.

– А вот это уж нет. Раз вы не предлагаете фиксированную цену, после того как я сделаю справедливое предложение, вы уже не можете продолжать торги.

– Вы крутой клиент. А что, если…

Тут неожиданно все громкоговорители вокруг нас принялись орать: «Слава Вождю!» – а потом раздался гимн «Золотой Медведь навеки». Молодая женщина за прилавком махнула нам рукой и, стараясь перекричать грохот литавр, крикнула: «Обождите! Это сейчас кончится!» С улицы вошла толпа людей, прошла сквозь ротонду и направилась к главному входу. Я заметила головной убор из орлиных перьев в середине толпы, но на этот раз Вождь был так тесно окружен своими телохранителями, что убийце пришлось бы здорово попотеть, вздумай он повторить попытку.

Когда все стихло, продавщица лотерейных билетов сказала:

– Это он быстро обернулся. Пятнадцати минут не прошло, как он выходил. Странно: если ему нужно было сгонять в киоск на углу за парой косячков, почему он не послал кого-нибудь из своих шестерок? Весь этот шум только мешает торговле… Ну так как, старина, вы решили, сколько вы согласны заплатить за то, чтобы разбогатеть?

– Разумеется, – ответил Джордж, выложил на прилавок трехдолларовую бумажку и взглянул на продавщицу.

Секунд двадцать они молча смотрели друг другу прямо в глаза, потом она мрачно сказала:

– Пожалуй, я улыбаюсь. Да. Думаю, что во весь рот. – Она одной рукой взяла деньги Джорджа, а другой протянула ему билет. – Хотя ручаюсь, что могла вытянуть из тебя еще доллар.

– Ну, этого мы никогда уже не узнаем, не так ли? – с улыбкой возразил Джордж.

– Может, еще раз? Удвоим ставки и – либо все, либо ничего.

– На тех же условиях? – мягко спросил Джордж.

– Слушай, парень, ты из меня сделаешь старуху. Ступай себе с богом, пока я не передумала.

– Где здесь поблизости туалетные комнаты?

– Коридор слева от меня. Не пропусти розыгрыш!

Пока мы шли к туалетным комнатам, Джордж шепотом по-французски сказал мне, что, пока мы торговались с продавщицей, жандармы прошли мимо нас, заглянули в туалеты, вышли, вернулись в ротонду и ушли по главному коридору. Я оборвала его – тоже по-французски, – шепнув, что знаю все, но что все это место напичкано «глазами» и «ушами», поэтому поговорим позже.

Я действительно видела, как два охранника в униформах – не те двое, которым я устроила колики в желудках, – вошли вслед за нами, почти наступая нам на пятки, потом прошли мимо, проверили туалетные комнаты (резонно, поскольку любители в таких случаях частенько прячутся именно в общественных туалетах), опять продефилировали мимо нас и скрылись в глубине дворца. Джордж преспокойно торговался с продавщицей лотерейных билетов, а те, что искали нас, проходили мимо дважды. Очень неплохо для любителя. Вполне профессионально.

Но мне пришлось подождать с вынесением ему похвалы – мы стояли как раз рядом с личностью неопределенного пола, продающей входные билеты в туалетные комнаты. Я спросила ее (или его), где тут женщина может попудрить носик. В ответ она (я все-таки решила, что это «она», так как при ближайшем рассмотрении под майкой у нее заметила или фальшивые, или очень маленькие груди) издевательски поинтересовалась:

– Ты с дуба рухнула? Или ты за дискриминацию? Я ведь могу и легавого позвать. – Потом, вглядевшись в меня пристальнее, пробормотала: – Ты иностранка.

Мне пришлось сознаться, что это правда.

– Ладно. Только больше так не разговаривай, тут этого не любят. Мы здесь все демократы, поняла? Так что все пестики и тычинки у нас в одной вазочке. Поэтому покупай билет или не загораживай проход.

Джордж купил два билета, и мы вошли внутрь.

Справа от входа располагался ряд открытых кабинок, над ними плавала светящаяся голографическая надпись:

Голографическое изображение Вождя в полный рост витало прямо над надписью.

За открытыми кабинками шли платные, с дверями, а за ними – кабинки с занавесками. Слева была стойка с газетами и полезными мелочами, за которой расположилась личность весьма определенного пола: мужиковатая лесби. Джордж подошел к этому прилавку и, к моему удивлению, купил несколько косметических наборов и флакон дешевых духов. Затем он попросил билет для входа в одну из самых дальних закрывающихся кабин.

– Один билет? – Она подозрительно вскинула на него глаза. Джордж кивнул в знак согласия. Она поджала губы. – Гадкий, гадкий мальчик! Здесь не место для таких безобразий, парень.