— Ты все время говоришь про “друзей”, — сказала она, затем прошипела на своем хорошем испанском: — El muerto al hoyo у le vivo al bollo. У мертвецов не бывает друзей.

— Не хочешь выбрать себе смерть? Это единственный выбор, доступный большинству людей.

— Первым придется выбирать тебе. El que mucho habla mucho erro. Мне тебя жалко — дали тебе задание, а ты его так похабно провалил. Неужели ты действительно не знаешь, кто я такая?

— Если ты такая умная, то скажи.

Она пренебрежительно усмехнулась:

— А вот этого я сделать не могу. — Она сделала паузу. — Пепито Саласару это не понравится.

Улыбка медленно сползла с лица водителя:

— Вы сказали “Саласар”? — услышав это имя, он перешел на “вы”.

Наварро упомянула имя одного из самых влиятельных экспортеров кокаина в этом регионе, человека, чье торговое предприятие превосходило даже размах больших шишек из Медельина.

Теперь водитель смотрел подозрительно:

— Имя назвать легко...

— Сегодня вечером, когда я вернусь в Палаквинто, я назову твое имя, — вызывающим тоном отчеканила Анна. Палаквинто — так называлось горное убежище Саласара, и это название было известно лишь очень ограниченному кругу людей. — Я сожалею, что нас формально не представили друг другу.

Мужчина заговорил дрожащим голосом. Причинять неудобства персональному курьеру Саласара — значило серьезно испортить себе жизнь, а то и вовсе потерять ее.

— Я слышал рассказы про Палаквинто — золотые водопроводные краны, фонтаны с шампанским...

— Это только для тех, кого там принимают, а на твоем месте я не стала бы рассчитывать на приглашение. — Она сунула руку в сумочку — за ключами от номера.

— Вы должны меня извинить, — просительно произнес мужчина. — Полученные мною инструкции исходили от недостаточно осведомленных людей. Никто из нас даже и не думал о том, чтобы оскорбить кого-нибудь из окружения Саласара.

— Пепито знает о том, что жизнь не обходится без ошибок. — Анна посмотрела на пистолет в расслабившейся руке мужчины, ободряюще улыбнулась, а потом стремительным движением вонзила ключи в его запястье. Зазубренная сталь проткнула кожу, задев сухожилие, и пистолет упал Анне на колени. Водитель взвыл от боли, а она быстрым и ловким движением схватила оружие и приставила дуло к его затылку.

— La mejor palabra es la que no se dice, — процедила она через стиснутые зубы. — Самое лучшее слово, это то, которое не сказано.

Она приказала ему выйти из машины и отступить на пятнадцать шагов в чахлые придорожные кусты, затем пересела на его место и умчалась прочь. Она строго приказала себе не тратить времени на воспоминания об этой весьма неприятной стычке и не поддаваться панике, которая могла овладеть ее инстинктами и перекинуться на разум. У нее были еще дела, которые следовало сделать.

Дом, принадлежавший Марселю Проспери, стоял, немного отступя от Авениды Марискал Лопез. Этот огромный особняк в испанском колониальном стиле, окруженный довольно экстравагантным, но при этом изумительно ухоженным парком, напомнил Анне старинные дома, построенные испанскими миссионерами в Калифорнии. Но вместо обычного газона за кованой железной оградой здесь виднелись террасы, засаженные рядами кактусов и буйной дикой растительностью.

Немного не доехав, она оставила серебристый “Мерседес” на дороге и пошла пешком к воротам, где стояло незанятое такси. Из него вышел невысокий пузатый мужчина и легким шагом направился к ней. Это был темнокожий метис, с обвисшими черными усами, делавшими его похожим на bandito, такие же черные волосы были зачесаны на затылок и обильно политы каким-то лаком, чтобы прическа не распадалась. Его лицо лоснилось от пота, и он выглядел довольным собой. Белая рубаха с коротким рукавом была местами полупрозрачной от пота и открывала спутанные волосы на груди.

Капитан Болгорио?

Такси уехало, и Анна удивилась, почему Болгорио приехал не на своей полицейской машине.

Лучезарно улыбаясь, он подошел и пожал ей руку своими двумя липкими ручищами.

— Агент Наварро, — сказал он. — Очень приятно встретить такую красивую женщину.

— Спасибо, что пришли.

— Проходите, сеньора Проспери не имеет обыкновения долго ждать. Она очень богатая и властная женщина, агент Наварро, и привыкла, что все ей подчиняются. Войдемте же в дом.

Болгорио нажал на кнопку звонка и назвал в невидимый микрофон свое и ее имена. Прозвучал негромкий звонок, и парагваец распахнул ворота.

Анна заметила садовника, склонившегося над клумбой. По дорожке между кактусами шла старая служанка, державшая в руках поднос с пустыми стаканами и открытыми бутылками aqua gaseosa.

— После беседы мы поедем в морг? — спросила Анна.

— Это действительно вне компетенции моего отдела, агент Наварро, я уже вам говорил. Великолепный дом, не правда ли?

Они прошли под аркой и попали в прохладную тень. Болгорио позвонил в звонок, расположенный сбоку от украшенной вычурной резьбой двери из светлого дерева.

— Но в ваших силах помочь это организовать? — спросила Анна, и как раз в это время открылась дверь. Болгорио пожал плечами. Девушка в одежде служанки — белой блузе и черной юбке — пригласила их войти.

Внутри было заметно прохладнее; пол покрывали терракотовые плитки. Служанка провела их в большую светлую комнату, обильно украшенную плетеными ковриками в примитивистском стиле, керамическими лампами и глиняными безделушками. Вделанная в оштукатуренный потолок люстра полностью выбивалась из этого стиля и казалась не на своем месте.

Они присели на длинный низкий белый диван и стали ждать. Служанка предложила им кофе или минеральную воду, но оба отказались.

В конце концов появилась худая, высокая, но довольно привлекательная женщина лет семидесяти — вдова Проспери. Нельзя было не заметить, что она очень заботится о своей внешности. В знак траура она оделась во все черное, но платье было от кутюрье: может быть, от Сони Ракель, подумала Анна. Завершали наряд черная шляпка без полей и огромного размера темные очки в стиле Джекки Онассис.

Анна и Болгорио поднялись с дивана. Не протягивая посетителям руки, вдова сказала по-испански:

— Не знаю, чем я могла бы вам помочь. Болгорио выступил вперед:

— Я капитан Луис Болгорио из policia, — сказал он, кивнув головой, — а это специальный агент Анна Наварро из американского министерства юстиции.

— Консуэла Проспери, — нетерпеливо проговорила женщина.

— Пожалуйста, примите наши глубокие соболезнования по поводу кончины вашего мужа, — продолжил Болгорио — Мы просто хотим задать вам несколько вопросов, и потом мы вас оставим.

— Какие, по-вашему, тут могут быть проблемы? Мой муж долго болел, вам это отлично известно. Когда он наконец отошел в мир иной, это, несомненно, явилось для него большим облегчением.