исчезнувшей временной линии. Сейчас надо сосредоточиться на своем развитии. Окей, получение энергии отпадает. Вопрос, что я могу? Медитация в пустоту", — Тут же ответил он на собственный вопрос.

"Может быть стоит довести ее до капа, чтобы посмотреть на ее ветку развития? В конце-концов, недаром же психованная дочка коменданта убила меня из-за побочного эффекта этой самой медитации? Когда я случайно раскрыл ее грязный (ну а каким он еще может быть?) секретик. И куратор с лыбящимся придурком тоже удивились, когда я различал их шестерок в тенях. Кто знает, может и накал моих эмоций немного снизит? А то аж трясет от злости…"

Стас немного лукавил. Он был один из тех людей, кто холит и лелеет свои трепетные чувства. Обычно это относилось к позитиву: ностальгии, сентиментальности, дружбе и прочему. Однако он точно также пестовал свою тоску по родине, по обилию информации, по недосмотренным и недочитанным тайтлам, а также упрямо копался в собственных ошибках.

Горькое чувство обиды от предательства оказалось достаточно сильным и по-своему притягательным, чтобы он не удержался от постоянного раздувания медленно гаснущих углей своего праведного гнева.

Впрочем, в медитацию попаданец все же вошел. Не мог сидеть сложа руки перед очередной волной, от которой зависела его жизнь.

Привычная отстраненность далась ему и легче, и тяжелее обычного. Разделение сознаний сделало эту практику почти рутинной, однако клокочущий внутри него вулкан все никак не желал успокаиваться или отходить на второй план. Поэтому привычное ощущение темноты и звуков дыхания, на которых он концентрировался, далось непросто. Как и очищение мыслей, однако Стас все же справился.

— Эй, Саргон, там десятник обратно пришел! — Вернул его к реальности звонкий мальчишеский голос, — Пошли послушаем, что он скажет, а потом пожрем! А то эти проглоты всю кашу выхлебают! Они так оголодали, что даже съели весь мой запас корешков!

Вопреки довольно неприятной новости, в интонациях Каня не прослеживалось никакой печали или обиды на сокомандников. Скорее, тщательно скрываемый смех. Как у детей, которые успешно провели какую-то пакость и сейчас с интересом наблюдают за последствиями.

В мыслях Стаса, слегка прочищенных после проведенной медитации, забрезжила смутная догадка:

— Это случайно не тот корень, которым ты пытался меня угостить? Вроде бы, — Неуверенно спросил он.

Сейчас, прошлое до точки сохранения цикла казалось ему довольно зыбким и мутным. Он не мог сказать точно, какое событие произошло в основной линии, а какое — только в одном из старых, отброшенных с его смертью циклов. Все перекрывала яркость прошлой смерти. Поэтому он действовал осторожно и позволил втянуть себя в разговор. Даже почти не огрызался, хотя сорваться на ком-нибудь и всласть поорать все еще хотелось.

"Ладно, ему всего тринадцать. Кань меньше всех виноват в этой грязи вокруг", — Очень неохотно решил Стас, — "Хотя его шутки в начальных циклах здорово выбешивали".

— Тогда идем быстрее. Фармацевт говорил мне, что корни черем-шиа лучше всего усваиваются после другой пищи. Самое смешное начнется, когда они закончат набивать свои животы.

— Пошли, — Коротко бросил ему Стас и двинулся вслед за спиной неунывающего Каня.

Особенно контраст между настроением мальчишки и остальной части отряда ощущался сейчас, когда вся команда обступила десятника. На угрюмых рожах новобранцев проступила надежда пополам с обреченностью, а Акургаль рыскал глазами то по людям вокруг, то по остальной казарме. Наверняка искал недостающие лица.

"М-да, все как в позапрошлом цикле. Опять старый дурак не удержался и наговорил остальным всякой жути", — Кисло подумал Стас. Былой гнев понемногу уходил, особенно в отсутствие перед ним истинных виновников его смерти. Так что на отряд он ворчал скорее по привычке и сбрасывая напряжение, без реальной злости.

"Хоть в чем-то польза дебильной медитации. Я, конечно, поднял один уровень, но в чем прикол так и не понял".

Следующие полчаса подвергли его чашу терпения серьезному испытанию. Второй раз слушать одну и ту же речь оказалось довольно утомительно. Особенно, если знать наперед то, что должно произойти. Люди вокруг тоже не добавляли Стасу терпения: они тряслись, паниковали, то и дело кидали томные взгляды на потолок, словно в попытках разглядеть исчезающий лик Луны, а кроме того зыркали на самого попаданца.

"Как же я не хочу начинать это набившее оскомину обсуждение, одинаковое с тем, которое делали в прошлом после объявления волны. Опять разжевывать им очевидные истины…" — Желчно подумал он, непроизвольно посмотрел на своих товарищей рядом и вдруг…

"Я не хочу, чтобы они умирали", — Четкая, оформленная мысль посетила его голову. Неожиданно отрезвляющая, по сравнению с эмоциональным штормом и желанием причинить боль всем и каждому человеку рядом. Медитация все же помогла ему. Немного, но она убрала надрыв, вернула хоть какую-то ясность мыслям. Поэтому он больше не мог так легко лгать самому себе.

"Я уже и забыл", — Грустно хмыкнул он, — "Они сукины дети, но они мои сукины дети… Блин, звучит еще хуже, чем у Рейгана. Как будто я лично их породил и теперь беру ответственность за последствия. Гм. А ведь в какой-то степени так оно и есть. Без меня и моей временной петли вряд ли хоть один из парней пережил бы еще ту, самую первую волну с хорнами. Эх, как же давно она была. Словно прошел год или больше, хотя в реальности — около недели.

М-да. В конце-концов, весь наш отряд — просто пешки в руках коменданта.

Нет, даже не его — а Чжэня или вовсе смотрящего за новобранцами. Кто это, кстати, такой? Никогда не видел его рожи за все пройденные временные линии. Очередной урод. Ксин и Фенг хотя бы не прячутся за чужими спинами", — От их упоминания ему свело челюсти, будто от зубной боли. Стоящий рядом Камей слегка сбледнул от его гримасы и задал вопрос, который вертелся на языке у каждого новобранца в казарме:

— Что, все настолько плохо?

— Нет, — Машинально бросил Стас.

"Ладно, ни к чему пугать их всякими ужасами. Нормальные они или нет — решу позже. Сейчас не стоит привередничать. Эти люди — далеко не худший человеческий материал из возможных. Надо сотрудничать, чтобы выжить".

Он решил не изобретать велосипед и направить разговор в ту же сторону, что и в позапрошлом цикле. С обсуждениями Богини Чанъэ, поиском ее символов, а также рассказом о возможной пользе ритуалов для усопших.

"Черт, надо было расспросить об этом гребаных предателей, пока они не сорвались убивать демонов. С паршивой овцы хоть шерсти клок. Эх, не подумал", — Посетовал он сам на себя, — "Ладно, поздно пить Боржоми. Надо работать с тем, что есть. Какие там трюки мы в прошлый раз применяли?