— Значит… сделать всё?

Ох.

А ведь голос прозвучал ближе. И от того, что я старательно не смотрела в сторону Эрендарелла, ощущение его присутствия не уменьшалось.

— В рамках моих обязанностей… — почти прошептала. — Ну, или дружеского участия, — а это сказала с вызовом. — Можем, вам надо… выпить? Поговорить, что вас волнует…

Еще шаг в мою сторону, и вот он уже нависает неясной тенью.

— То есть вы готовы поговорить о волнующих меня темах… как друг, конечно?

— Угу.

Бабочки в животе, уймитесь, а? А то единорога натравлю на вас…

— Что ж, Мара…. - он уже стоял рядом со мной. Я чувствовала его тепло — даже жар — и, в общем-то касание тонкой тряпки, что только и отделяла от его наготы. — Давайте разговаривать… Прямо сейчас и начнем.

— Когда вы оденетесь, да? — спросила с надеждой, которая… фух, оправдалась. Смешок, и вэй-ган вышел из комнаты.

Я же без сил опустилась на диван. А потом нашла в себе таки силы и переместилась на кресло, подумав, что с этого станется дружить, сидя рядом друг с другом.

Эрендарелл вернулся спустя минуту в плотном бархатном халате… знававшем лучшие времена. Нечасто им, похоже, пользовались. Оценил мою локацию, снова хмыкнул, а потом улегся на диван, будто приготовившись к сеансу психоанализа… или к пьянке. Потому как по щелчку пальцев на стоящий возле него столик переместился графин с вином, сам разлился в бокалы, а потом один из бокалов поплыл в мою сторону.

Вот если это — отсутствие магии, то что происходит, когда она есть?

Я пригубила действительно вкусное вино — теперь я уже разобралась, что вэй-гановские запасы были из соседнего королевства, баснословной стоимостью за бочку — и как можно нейтральней улыбнулась шерстяному… другу. В конце концов, почему бы не насладиться вечером? Огонь горит, вино кружит голову, вэй-ган смотрит…

Так, лучше не об этом.

И, кстати, рокот я больше не слышу. А значит, он расслабился.

Интересно, если мужчина в твоем присутствии расслабляется, а не становится возбужденным, это плохо?

— Как прошло ваше свидание? — ляпнула, решив прервать поток мечущихся мыслей. Не слишком удачно ляпнула, это я сразу поняла. Не только потому, что мужчина изумленно вскинулся, но и потому, что на самом-то деле я НЕ хотела знать, как оно прошло. Но раз уж сказала «А»… — Возможно, если вы хотите знать мое дружеское мнение по поводу вэй Майер…

— Не хочу, — осклабился лениво. Сволочь. — Вэй Майр точно проходит дальше.

Дважды сволочь.

И вино кислит.

— А ваше? — спросил он.

— Что?

— Свидание?

— Это не было… — начала я объяснять, а потом подумала — ну какого черта? — Спасибо, хорошо. Вэй Янгарелл просто замечательный…

— Прям замечательный? — угрожающие нотки? Не, не слышали.

— Замечательный. И очень о вас беспокоится…

— Вы говорили обо мне?

А самодовольства-то в голосе… Так и хочется сказать «нет», и съязвить, и много чего еще, но я напомнила себе, что я, вообще-то, здесь по делу. Замок спасаю так сказать. Свое рабочее место. А значит, лохматую ревняшку и собственника — вот как так получается, что любви нет, а ревность и желание присвоить уже всё затопили? — надо тихомиривать. Заверениями в…

— Говорили. Он же тоже ваш друг, — и широко, почти не наигранно улыбнулась.

— Не такой симпатичный, как вы, — тоже улыбнулся вэй-ган.

— Вы считаете меня симпатичной? — я прикусила губу. Просто… я себя таковой не считала никогда. А Себастиан — известный дамский угодник и вряд ли у него ухудшилось зрение.

— Конечно, — он удивился. — Вы очень милы.

— Спасибо, — я скрыла смущение за крупным глотком. И неожиданно для себя самой призналась. — Я не избалована мужским вниманием.

— Но хотите?

— Чего? — моргнула.

— Внимания?

— Любой девушке приятно…

— Я про вас!

— Хочу…

— Но мое вы отвергли.

Я изумленно уставилась на него. И возмутилась:

— Простите, но вы… не внимание предлагали!

— А что, по-вашему?

— Издеваетесь?!

— Просто хочу понять, что творится в вашей маленькой свободомыслящей головке! Почему вы с удовольствием гуляете с другими мужчинами, смеетесь и хватаетесь за их руки, а со мной…

— Не хватаюсь я ни за чьи руки! — аж бокал отставила. — Если вы про Эйкоба или вэя Янгарелла, то они вели себя исключительно вежливо и прилично, и, конечно, мне было приятно подобное времяпрепровождение…

— А я, значит, веду себя неприлично?

— Вы мой хозяин! — рассердилась. — И ваши намеки, ваши действия действительно… неприличны. Я не имею права даже дружить с вами, не говоря уж о чем-то другом!

— Так может мне стоит вас уволить, чтобы вы получили, наконец, эти права?!

Я потрясенно открыла рот. А потом зло прищурилась:

— И что это изменит? Я перестану быть мэсси? Служанкой? Не-магичкой? Если вы так хотите точных определений, то я скажу — я не готова, находясь в зависимом от вас положении, становиться вашей любовницей, А большего вы и не предлагаете! И если вам придет сейчас в голову сказать очередную глупость, то я остановлю вас сразу. Я отказываюсь вовсе не потому, что вы — мохнатый. Хоть я и не представляю, насколько вообще можно… ну всё. И как там устроено…

— Нормально можно, — прорычал вэй-ган и вдруг встал, да еще заявил такое, что я задохнулась от возмущения. — А вы… Не слишком ли зазнаетесь? Вам не достаточно того, что я предлагаю? Многие вэи… да пусть и раньше, но сами же сказали, что вам плевать на мой нестандартный вид… Так вот, многие вэи, даже самых высоких родов, и тогда, и сейчас были бы счастливы разделить со мной ложе и стать фаворитками! И это ничуть не отразилось бы на их репутации.

— Вот и спите с ними! — я тоже вскочила.

— А я хочу вас! — рявкнул и подскочил ко мне, да так споро, что я отшатнулась, наткнулась на свое же кресло и упала на него, вжавшись в спинку. Потому что Себастиан навис надо мной, вцепившись своими когтями в ручки и склонив свою лохматую башку к моему лицу. — С ума меня сводите своей рассудительностью, независимостью и заботой… Мне, может, не забота нужна, а…

— А мне нужны, например, свидания! Но кто спрашивает? Цветы, знаки внимания и уверенность в том, что это надолго! Мне нужно понимать, что я для мужчины на первом месте! Что он не женится завтра на той, кто ему больше подходит, и я не буду приносить им чай и следить за их детьми! Как вы не понимаете, что, будь я к вам равнодушна, я бы с большей легкостью…

Ох.