– Ка… какого еще страхования? – Бедная Лена уженачала заикаться, но все еще пыталась понять, чего же от нее хотят.

– Как это – какого? – возмутилась Надежда. –Естественно, страхования от несчастного случая!

– Не… несчастного случая? – переспросила Лена.

– Включая пожар и наводнение! – вбила Надеждаследующий гвоздь.

Ей было жаль девушку, но дело есть дело.

Нотариус тем временем декламировал:

– Принадлежащую мне на правах собственноститрехкомнатную квартиру по адресу… завещаю своей матери Анне ВячеславовнеЗагряжской… принадлежащую мне на правах собственности автомашину…

Надежда, чтобы сохранить завоеванные позиции и остаться вкабинете, снова наклонилась к окончательно растерянной Лене и вопросила еетоном Отелло в последнем акте одноименной трагедии:

– Так что же нам с подругой делать?

Лена, собрав волю в кулак, решительно сказала:

– Повторите еще раз, я не поняла.

Надежда набрала полную грудь воздуха и затараторила:

– Мы с подругой – вот с этой самой, с Татьяной – хотимоткрыть пирожковую…

Тем временем нотариус закончил читать завещание, отложил егов сторону и объявил:

– Кроме прочитанного сейчас в вашем присутствиизавещания, покойный господин Загряжский оставил мне еще одно письменноераспоряжение.

Евгений Алексеевич торжественно поднял следующий документ,показал его родственникам и тем же актерским голосом прочел:

– Поручаю передать в случае моей смерти прилагающийся кэтому распоряжению запечатанный конверт моей жене Калерии ЭдуардовнеЗагряжской.

Отложив в сторону распоряжение, нотариус торжественнымжестом протянул Калерии Эдуардовне большой запечатанный конверт.

На лице Калерии отразилась минутная внутренняя борьба: содной стороны, она хотела сохранить содержимое конверта в тайне и поэтомуприжала его к груди, но, с другой стороны, ей хотелось как можно скорее узнатьэто содержимое, и ее пальцы сами собой тянулись разорвать конверт.

Наконец нетерпение победило осторожность, Калерия надорвалабумагу, вытащила из конверта белый листок и уставилась в него, стараясьприкрыть текст от посторонних глаз, как картежник прикрывает свои карты отсоперников.

Помощница нотариуса Лена, пришедшая в себя, подозрительноуставилась на Надежду Николаевну, которая, забыв про все на свете, превратиласьв слух и зрение, стараясь не упустить ничего из происходящего в комнате.

– Дама, – окликнула Лена НадеждуНиколаевну, – вы так и не закончили!

Надежда опомнилась и продолжила:

– Самое главное – это выкрасить стены пирожковой вкрасный цвет. Красный цвет очень усиливает аппетит. Вы знаете, одна моязнакомая выкрасила в красный цвет кухню, так у ее мужа и двоих сыновей сталтакой ненормальный аппетит, что они теперь просто не могут войти ни в однудверь! А ведь это очень вредно! Я ей всегда повторяю: «Марго, если тебедостался объект – это я имею в виду мужа, – если тебе достался объект,нужно его сохранять так, чтобы хватило надольше».

Надежда не выдумала из своего монолога ни слова, она слышалавсе это не так давно своими ушами и пришла в такое восхищение, что решилазапомнить монолог и приводить время от времени как пример человеческойглупости.

Тут Надежда ощутила, как Татьяна схватила ее за руку икрепко сжала. Татьяна сделала это, чтобы удержаться от дикого приступа смеха.Надежда сделала страшные глаза, призывая ее к порядку.

Возле стола нотариуса тем временем происходило что-товопиющее.

Калерия Эдуардовна дважды прочла напечатанный на листкетекст. Глаза ее вылезли из орбит, она встала со стула и заревела, какпароходная труба:

– Мерзавец! Скотина! Прохвост!

– Это ты не о моем ли покойном сыне? – СтарушкаАнна Вячеславовна тоже вскочила, интеллигентность с нее как рукой сняло, онаподбоченилась и пошла на невестку с явным намерением стащить с нее шляпку ивцепиться в прическу.

Белый листок, выпущенный Калерией Эдуардовной из рук,спланировал на колени крайне заинтересованной племянницы, и та, вцепившись внего, в радостном предчувствии разгорающегося скандала громко, на весь кабинет,прочитала:

– «Дорогая Калера!

Поищи как следует в моем служебном кабинете.

Если твоих куриных мозгов хватит на что-нибудь, кромеревности и склок, ты, может быть, и догадаешься, где искать предмет твоеговожделения. Я постарался оставить тебе кое-какие намеки. Поскольку ты читаешьэто письмо – мне, с одной стороны, не повезло, а с другой – уже нечего терять.С пламенным загробным приветом твой муж Аркадий».

Надежда замерла, не веря выпавшей удаче. Она впитывалакаждое слово посмертного послания Загряжского, как истомившаяся от знояпересохшая почва впитывает каждую каплю долгожданного дождя.

Приготовившиеся к бою свекровь и невестка, мать и женапокойника тоже застыли в немой сцене. До Калерии Эдуардовны наконец дошло, чтона весь кабинет оглашена не только сомнительная тайна, завещанная еймерзавцем-мужем, но и нанесенное ей из гроба несмываемое оскорбление.

Побагровев, как спелый помидор, Калерия оставила намерениесхлестнуться в рукопашном бою со своей субтильной свекровью, развернулась насто восемьдесят градусов и кинулась к племяннице Загряжского, растопырив руки ивизжа, как дикая кошка:

– Ты что, стерва, делаешь? А ну отдай!

Племянница взвизгнула, бросила злосчастный документ и невероятнымакробатическим прыжком взлетела на стол нотариуса.

Нотариус, человек опытный и повидавший в жизни многое, темне менее был потрясен происходящим и переводил взгляд с одной женщины, грознонадвигающейся с явным намерением нанести кому-нибудь тяжкие телесныеповреждения, на другую, которая подпрыгивала у него на столе и истошновскрикивала:

– Оградите! Оградите меня от этой сумасшедшей!

Наконец нотариус, медленно раскачивающийся, но энергичнодействующий, шарахнул по столу кулаком, так что на нем подпрыгнули всеканцелярские принадлежности, оргтехника и племянница Загряжского, и рявкнул:

– Отставить! Освободить мой стол! Прекратитьхулиганство в кабинете! Здесь вам не конский цирк!

Его голос мощно покрыл весь шум и гам разгоревшегосяскандала и, похоже, отрезвляюще подействовал на всех присутствующих. ПлемянницаЗагряжского тяжеловесно спланировала со стола в объятия подоспевшего супруга,Калория Эдуардовна захлопала глазами, будто проснулась в незнакомом доме,схватила с полу злосчастное письмо и прижала его к груди, затравленно озираясь,а мамаша покойного, Анна Вячеславовна, оглядев кабинет и оценив произведенныйлюбезной невесткой эффект, громко и торжествующе расхохоталась.