Тут сквайр с испугом увидел, что капитан залился краской – моментально, сквозь загар. У него даже руки покраснели.

– Что такое? Вам нехорошо? – вскричал сквайр всполошено.

– Боже мой, Джордж! А когда я… Она тоже помогала? – простонал тот.

– Нет, – решительно ответил мистер Трелони. – В этом вам помогали только мужчины. Немедленно прекратите пугаться, слышите? Такие важные вещи, мой друг, нельзя доверять женщинам, вы же понимаете?

– Слава богу! – Выдохнул капитан. – Я бы этого не вынес!

– Ну, теперь я вижу, что вы пошли на поправку, – сказал сквайр с улыбкой и добавил: – Вечером я буду вас брить.

****

Дня через два к капитану пришёл штурман Пендайс и рассказал о делах: провизию закупили, на борту всё в порядке, команда ждёт возвращения своего капитана.

Потом капитан познакомился с Катрин Перэ. Он уже вставал, подолгу сидел и мог доходить до столовой. И однажды за обедом, накрытым на французский манер в полдень, за столом собрались хозяин дома, с которым капитан успел уже подружиться, доктор Легг и мистер Трелони – все, кроме Платона, который по-прежнему столовался на кухне.

Хозяин дома, морской капитан в отставке, был типичный француз, круглолицый, усатый и громогласный. Парика он не носил, да и сейчас, за столом, все были без париков. Его голову, хорошей, вместительной лепки, очень украшали пышные рыжеватые волосы. Сросшиеся у переносицы брови Франсуа Перэ капризно разлетались к вискам, что добавляло, как будто, изысканности его умным небольшим глазам, брызжущим неудержимым весельем. Полные красные губы его беспрестанно складывались в улыбку. Свою речь он красочно перемежал морскими терминами и словечками на португальском и французском языках. По-английски он говорил бегло.

Его дочь, которая подошла чуть позднее, так что капитан за столом уже успел освоиться, по-английски не говорила совсем. Она смущённо поздоровалась, села, украдкой бросила на капитана взгляд и покраснела. Капитан тоже был смущён, однако, это не помешало ему рассмотреть девушку. Она удивительно походила на своего отца, просто копия, но копия женская – невысокая, хрупкая и большеглазая. Но брови, брови были такие же, отцовские – они так же капризно разлетались к вискам, придавая мадемуазель, как ни странно, строгости. Пышные волосы Катрин Перэ, перехваченные синей лентой у затылка, золотистой шапкой спадали по плечам.

«Очень красивая девушка», – подумал капитан и погрустнел.

Между тем обед разгорался. По зале ходили слуги, разнося закуски и вина. Хозяин извинялся за скудость своих припасов, объясняя, что время теперь суровое. Гости, да и сам хозяин, с удовольствием ели и пили. От них отставали только Катрин и капитан, который почти не ел, а всё время счастливо улыбался. Катрин переводила взгляд на отца, на гостей, на капитана и тоже улыбалась.

Франсуа Перэ поднял вилку и громко провозгласил:

– Для нас, французов, кулинария – это особый вид искусства! А это искусство, господа, которое не подвластно каждому. Для нас повара сродни подлинным художникам и поэтам. Своего повара я привёз из Франции. Сам губернатор просит меня одолжить его, когда прибывают важные гости. Катрин – его крестница.

– Чья крестница? Повара? – изумлённо переспросил доктор Легг.

Капитан Перэ захохотал.

– Губернатора, мой друг! Конечно же, губернатора! – пояснил он, с удовольствием отсмеявшись, и добавил: – Налейте себе ещё вина! У меня по-простому.

– О, налью с удовольствием! У вас замечательные вина, – сказал доктор и налил себе и мистеру Трелони.

– Дэниэл! – кричал хозяин уже через стол. – Вы ничего не едите! Пить вам не позволяет доктор, но вы хоть ешьте! Ешьте, вы должны поправляться!

И он попросил дочь уже по-французски:

– Катрин, ухаживай за нашим гостем!

Катрин повернулась к капитану. Тот посмотрел на неё, – они сидели напротив друг друга, – и ахнула: глаза у английского капитана были такие нежные и голубые, что этому цвету нельзя было подобрать названия. Небо, море, незабудки – всё это было не то, всё это было тускло, всё меркло перед яркой голубизной этих непостижимых глаз. Её взяла оторопь, она потупилась и сжала руки, лежащие на коленях. Потом опять глянула – и больше уже не смогла отвезти от капитана взгляда.

А Франсуа Перэ, налив себе вина, провозгласил, обращаясь к капитану:

– За ваше выздоровление!

С чувством осушив бокал, он продолжил:

– Уже в конце ХIV века во Франции была издана первая кулинарная книга…

Неожиданно прервавшись, капитан Перэ вскричал:

– Ах, возьмите же эту рыбу, Джордж! К чёрту церемонии! В трюм её, в трюм!

И, потянувшись, хозяин мощной рукой положил мистеру Трелони такой же мощный кусок. Тот крякнул и принялся за рыбу с удовольствием: аппетит капитана Перэ был удивительно заразителен.

Тот пил и ел, не переставая, и, так же, не переставая, говорил:

– В моем любимом родном Провансе, также как в Лангедоке, Гаскони кухня резко отличается остротой пищи. Своя кухня и на севере, в Лотарингии… А вот прибрежные жители используют больше рыбы, крабов, омаров, лангустов, креветок…

Тут он обвёл глазами стол и сказал обиженно:

– Катрин, детка, а почему эти бездельники не принесли нам креветки? Я же ясно сказал – сразу за козлёнком!

Катрин встала и пошла на кухню. Вскоре в залу внесли блюда с дымящимися креветками, которые имели умопомрачительный ярко-розовый цвет. Хозяин оживился, чуть ли не потирая руки от нетерпения.

– О, господа! Это надо обязательно попробовать, – объявил он. – Это мой собственный рецепт – креветки в красном вине.

Все попробовали, даже капитан, который нашёл креветки исключительными. Им поменяли тарелки. Хозяин дома сказал:

– Но самая яркая особенность нашей кухни – разнообразие соусов… Их более трёх тысяч! Ей богу, я не вру… С помощью соусов французский повар придаёт даже самым простым блюдам исключительный вкус и аромат.

И он оглядел гостей и стол смеющимися глазами. Захлопал вдруг в ладоши, подзывая слуг:

– Эй! Кто-нибудь там! Поменяйте мсье Леггу тарелку!

– Ах, не надо, мистер Перэ! Я уже не могу! – жалобно простонал доктор.

– Как это «не могу»? Мы же едва начали, – искренне удивился хозяин. – Джеймс, вы ведь рыжий, как и я, значит, вы должны хорошо кушать. И давайте выпьем, у нас сегодня праздник!

Доктор Легг засмеялся, зелёные глаза его засияли, он поднял бокал и сказал:

– Я предлагаю выпить за то, чтобы все наши смертельные раны заканчивались за таким прекрасным столом!

Мистер Трелони поспешил налить себе бордоского.

– Замечательный тост! Выпьем, джентльмены, – сказал хозяин и распушил рукой усы, поднял глаза к потолочным балкам и хитро улыбнулся, опять оглядел гостей и сказал: