– Вы переживете его, – быстро говорю я. – Вы сильные и умные, вы справитесь.

– Спасибо за поддержку, Эмили. А теперь пойдем, тебе надо вернуться внутрь, пока у тебя снова не началось переохлаждение.

– Это случилось всего один раз.

Позже, когда я лежу рядом с угасающим огнем, укутавшись в меха, я не могу перестать думать обо всем, что узнала. Я понимаю, что если я хоть как-то могу им помочь, то обязательно это сделаю, и в этом у меня нет сомнений.

Может быть, все произошедшее, все, что привело меня сюда, к этому моменту, все было ради этой цели. Может быть, лишь может быть, я смогу все исправить. Я Купидон, черт побери. Если я не помогу их сердцам, то кто?

Следующий день проходит напряженно. Ронак не вернулся в хижину прошлой ночью и на тренировку явился только ближе к полудню, что, по словам Силреда, неслыханно. Эверт даже не смотрит на него. В день после этого дела обстоят не лучше. Никто по-настоящему не разговаривает, даже когда я забрасываю их смешными шутками и сексуальными намеками, пытаясь вывести из угрюмого состояния, почти ничего не выходит. Пустая трата времени.

К третьему дню я уже не выдерживаю. Мы все возвращаемся в хижину после долгого дня тренировок. Никто не разговаривает и не садится за один стол. Все стараются делать вид, что заняты домашними делами. Даже Силред, который всегда выступает в качестве миротворца, находится в подавленном состоянии.

Я так расстроена из-за них, что не могу даже закончить ужин. Одного ужаса от осознания этого достаточно, чтобы столкнуть меня в пропасть. После получаса бесконечных тяжелых сердитых шагов и мужского ворчания я встаю и совершаю набег на их кладовую.

Когда я нахожу то, что ищу, я ставлю на стол бочонок домашней медовухи и четыре стакана. Когда тебя отправляют в изгнание на остров, приходится быть изобретательным, даже в плане алкоголя.

– Собрание стаи прямо сейчас! – кричу я, разрезая тишину подобно взмаху кнута.

Силред приходит первым, выскакивая из своей комнаты. Я немного жду, но Эверт не выходит.

– Эверт, я задеру рубашку, если ты выйдешь прямо сейчас!

Ему требуется меньше трех секунд, чтобы появиться. Он подходит ко мне, играя бровями.

– Ну? Чего ты ждешь?

Я застенчиво приподнимаю низ моей меховой рубашки и показываю ему свой живот, прежде чем опустить ее обратно. Он корчит недовольную гримасу.

– Что это было?

– Я задрала рубашку для тебя.

Он усмехается.

– Ты должна была показать мне грудь. Уговор есть уговор.

– Не-а, я сказала, что задеру рубашку. Я не сказала, насколько высоко.

– Черт.

Я торжественно улыбаюсь, пока Силред качает головой. Ронак все еще не выходит из своей комнаты.

– Не-Первый, тащи сюда свой зад, или я приду и надышу на тебя Дыханиями Страсти.

Проходит несколько минут, но он подчиняется и выходит.

– Садитесь, – говорю я, указывая на стулья.

Парни скрепя сердце занимают свои места. Я встаю у другого конца стола и начинаю разливать медовуху, раздавая стаканы по кругу, пока каждый не получает по одному.

– У вас позади тяжелое прошлое, я понимаю. Но вы стая, и это важнее всего остального.

Когда Эверт фыркает, я бросаю на него свирепый взгляд, чтобы он заткнулся.

– Сейчас мы кое-чем займемся, – говорю я, используя свой серьезный, деловой тон. – Мы сядем и сыграем в игру с выпивкой, и вам всем понравится.

– Игру с выпивкой? – с сомнением спрашивает Эверт.

– Да, игру с выпивкой. Хотя, полагаю, это будет не слишком весело. Игра называется «грязное белье». Вы расскажете обо всем, что думаете, и обсудите это. Обо всех плохих, грязных мыслях, которые вы похоронили глубоко внутри, чтобы вам не пришлось смотреть на них. Вы вытащите все наружу, а затем поговорите об этом, как стая, и двинетесь дальше. У вас отбор меньше чем через две недели. Я точно знаю, что вы не хотите умереть, и я тоже не особенно этого хочу. Так что мы сядем и поиграем в эту игру, пока все ваше грязное белье не начнет пахнуть счастьем и солнцем или, по крайней мере, пока вы не перестанете ненавидеть друг друга. Вы поняли меня?

– Это глупо, – говорит Эверт.

– Ты глупый, – огрызаюсь я, потому что я невероятно взрослая. – Вот правила. Вы говорите одну вещь, из-за которой вы злитесь, и одну вещь, о которой жалеете, а потом пьете. Если кто-то согласен с вашими словами, вы оба пьете. Игра заканчивается, когда игрокам больше нечего сказать или все слишком пьяны, чтобы разговаривать.

– Мы останемся здесь надолго, – бормочет Эверт.

– Тогда, полагаю, нам лучше начать. Я буду первая, – отвечаю я, хватая стакан. – Я злюсь, потому что меня сбили стрелой с неба, – говорю я, смотря на Ронака. Он встречается со мной взглядом, его лицо непроницаемо, как и всегда. – Но я жалею, что напугала вас и заставила подумать, что хочу навредить вам.

– Мы не были напуганы.

– Эм, каждый останется при своем.

Я делаю большой глоток. Алкоголь обжигает горло и вызывает у меня приступ кашля.

– Боги, что это? – спрашиваю я со слезящимися глазами. Эверт ухмыляется впервые за три дня.

– Я сам ее делаю, это не обычная медовуха. На острове пришлось проявить творческий подход. От нее у тебя вырастут волосы на груди, это точно.

Я вытираю рот, указывая на Силреда.

– Ты следующий.

Я выбираю его, потому что он единственный, кто, скорее всего, не будет сопротивляться, и как только он поучаствует, у меня появится больше шансов уговорить остальных. Силред задумчиво постукивает пальцем по столу.

– Я злюсь, что наша стая больше не ладит, – говорит он, ни с кем не встречаясь взглядом. – И я жалею, что ничего не могу исправить, – он берет стакан и выпивает содержимое, слегка морщась от вкуса. Мой взгляд скользит дальше по столу.

– Эверт?

– Это чертовски глупо.

– Мне все равно. Говори.

Он закатывает глаза и устраивает шоу, скрещивая руки за головой и вытягивая ноги в ленивой манере.

– Хочешь знать, почему я злюсь? – бросает он вызов.

– Да.

Он показывает большим пальцем через плечо на Ронака.

– Потому что этот козел не послушал свою стаю. Он был так поглощен желанием найти себе самую благородную девку, что не замечал происходящего вокруг. Стая сильна, пока сильна ее связь, и это он все разрушил, не я. Когда он сказал мне отвалить и стал бегать за Дельшин, хотя знал, что она просто издевалась над нами. Он все равно выбрал ее, потому что не хотел терять лицо. Он бы обрек нас на целую жизнь чертовых страданий, если бы мы создали семью с ней, но ему было плевать. Связь стаи должна быть ближе братской. Мы должны принимать решения вместе, но он всегда пытается управлять кораблем сам, потому что он у нас благородных кровей. И посмотри, куда это нас привело. Из-за него нас изгнали на пять чертовых лет.