Я раскрываю ладонь, и он насыпает туда таблетки. Кладу на язык одну и глотаю, запив водой.

Кассандра мертва, но я знаю, кем ее заменить. Моя новая пациентка Эмилия займет ее место. Она просто дар небес, и все снова наладится. Я заставлю ее поверить, что она – Кассандра. Как удачно, что у нее тоже зеленые глаза, как у моей матери и у Валентины. Будет легко поверить, что Валентина – ее дочь. Я успешно использую гипноз в психиатрии и благодаря трудам отца стал специалистом по восстановлению памяти. Всех остальных пациентов я передаю коллегам, объясняя, что у жены нервный срыв и она требует моего постоянного присмотра. Я уже посещаю Эмилию пять раз в неделю. Она крепко сидит на лекарствах и перестала общаться со всеми, кого знала; уволилась из музея и живет на деньги, недавно полученные в наследство. Она только и живет, что нашими сеансами, больше ничто не привязывает ее к реальности. Даже фотография уже не приносит ей радости. Поэтому на мое предложение поселиться у меня, чтобы мы могли работать более плотно, она клюет моментально.

Не хочется расставаться с Валентиной, но вынужден отправить ее к отцу. Как ни странно, он с самого начала оказался хорошим дедом. Когда рос я, он был слишком занят карьерой и репутацией, чтобы играть в игры или просто проводить время дома со мной и мамой. Если у него не было пациентов, то он окапывался в лаборатории или запирался в кабинете, корпя над историями болезни. Правда, Паркинсон сбавил его темп и заставил осознать, что он не бессмертен и пора выйти на пенсию. Он на удивление хорошо справляется с болезнью, проводит лето в Нью-Гэмпшире и всегда с удовольствием забирает к себе Валентину, чтобы учить ее ловить рыбу и играть в карты.

Я еду к дому, где живет Эмилия, отправляю ей сообщение и жду снаружи. Не хочу никому попадаться на глаза. Пара минут, и она уже на улице. На ней рваные джинсы и старый свитшот. Свои два чемодана она забрасывает на заднее сиденье.

– Как сегодня дела? – спрашиваю я, отъезжая от тротуара. Замечаю, что она не вымыла голову и не накрасилась.

Она пожимает плечами:

– Опять кошмары. Даже снотворное не помогло.

– Теперь мы полностью сосредоточимся на лечении, и тебе станет легче. Я избавлю тебя от этих ужасных воспоминаний.

Она смотрит прямо перед собой:

– Разве вы можете вернуть мне сестру? Или мать? Пожалуйста, не стирайте мне самые дорогие воспоминания, где мы с ними вместе.

Я не отвечаю. Мы уже сто раз обсуждали эту тему. Эмилия боится, что не сможет стереть из памяти пережитую трагедию, не забыв вместе с ней и близких. До сих пор я прислушивался к ее просьбам, но мысли о родных не приносят ей ничего, кроме горя. Если ей придется стать Кассандрой, то придется поверить, что ее семья погибла, когда ей было двенадцать, как это случилось с Кассандрой. Не буду перегружать Эмилию фальшивыми воспоминаниями о приемных семьях, но пересоздам ей прошлое, где будет несколько сцен из счастливого раннего детства, а дальше – автокатастрофа, которая унесла жизни родителей. Я составлю ей целый набор воспоминаний с помощью историй, которые сам же расскажу, и фотографий нашего романа, свадьбы, ребенка.

Я хотел бы внушить ей, что она выносила и родила Валентину, но все-таки расскажу, что у нас была суррогатная мать. Это на тот случай, если Эмилия каким-то образом узнает, что никогда не была беременна. Если возникнут сомнения, то всегда можно свалить вину на «доктора», которого по чистой случайности уже не будет в живых. Нужно предусмотреть любую чрезвычайную ситуацию; от того, как я с этим справлюсь, зависит счастье Валентины. Ради нее я все это и затеял. Все ради моей ненаглядной Валентины. Но есть и положительный момент – для Эмилии это подарок и спасение. У нее будет новая жизнь, свободная от скорби и психологических травм.

Мы подъезжаем по гравию к дому. Эмилия смотрит по сторонам:

– Какое уединенное место.

– Не люблю, когда тесно, – говорю я.

Когда я возвращаюсь домой из больницы, всегда чувствую облегчение. Пятнадцать лет назад, увидев этот внушительный особняк, окруженный высокой изгородью, я сказал себе: «Вот идеальное место для жизни». Ей здесь тоже понравится.

Вношу ее чемоданы, она молча заходит следом.

– Ты голодная? – спрашиваю я, уже поставив чемоданы в комнате для гостей и показав ей, где что находится. По-моему, она чересчур худая. Придется над этим поработать.

– Нет, – качает она головой.

– Эмилия, мы же с тобой говорили: нужно набраться сил.

– У меня нет аппетита.

Не буду пока настаивать. Когда меня только назначили ее психиатром, она бесилась из-за неудачной попытки самоубийства. «У Вселенной на тебя другие планы», – сказал я ей. Если бы ее соседей снизу не затопило, управляющий не обнаружил бы ее вовремя. Он поднялся проверить, откуда течет, и увидел Эмилию в ванне крови, с изрезанными до локтей руками. Это была очень серьезная попытка. К счастью, управляющий умел оказывать первую помощь. Ему удалось частично остановить кровотечение, так что машина скорой помощи довезла ее до больницы живой, а там ее поставили на учет. В тот месяц в отделении психиатрии я навещал ее каждый день, а убедившись, что она уже не представляет для себя опасности, выписал ее под амбулаторное наблюдение.

Нельзя терять ни минуты. Я веду ее в кабинет. Она осматривается и впервые за сегодняшний день улыбается:

– Здесь хорошо. Гораздо приятнее, чем у вас на работе.

Я знаю, что мой кабинет в больнице выглядит официально, несмотря на все усилия придать ему домашний вид. Надеюсь, на новом месте наша с Эмилией работа сразу пойдет на лад.

– Рад, что тебе нравится. Садись, где тебе удобнее.

Она выбирает огромное кресло и закутывается во флисовое одеяло.

– Итак, Эмилия, пока мы не начали, я попрошу тебя еще раз рассказать мне, ради чего ты должна жить.

Она вздыхает:

– Ради моего будущего. Такого будущего, какое хочу я. Ради хорошей семьи и мужа, который ни в чем не будет похож на моего отца. И фотографий. Раньше я любила взять в руки камеру и забыть обо всем.

– Прекрасно. Прекрасно.

Хорошую семью и доброго мужа я ей обеспечу. А если нужна отдушина для творчества, она всегда может фотографировать Валентину.

– А теперь давай поработаем над воспоминаниями, которые посещают тебя в кошмарах. Ты готова?

Она кивает и закатывает рукав. Рваные шрамы по-прежнему красны и воспалены. Я готовлю раствор, протираю ей кожу спиртом и делаю инъекцию. Через несколько секунд Эмилия заметно расслабляется.

Я сажусь и начинаю тихо говорить:

– Закрой глаза, Эмилия. Расслабь мышцы, освободись от напряжения, обмякни. Представь, что ты плывешь по спокойной реке и твою кожу овевает легкий ветерок. Вдохни речной воздух и с каждым вдохом расслабляйся все больше и больше.