— Ларк, — перебиваю я. Видя, как она нервничает, объясняя все это, я свой разговор даже начинать не хочу. — Все в порядке. Я понимаю.

Она смотрит на меня в таком молчаливом, стыдливом сожалении, что сразу хочется сменить тему. Но я решаюсь:

— Я знаю, что влезла не в свое дело в прошлый раз.

Она смотрит на меня, моргая, затем ненадолго опускает голову, разглаживая ворсинки на черных джинсах.

— Нет, — произносит она наконец, поднимая подбородок. — Это он влез не в свое дело. Мне было так стыдно перед вами за его поведение. Не только за слова… обо мне, но и за его… — она замолкает, поджимая губы.

— Ужасную цитату? — подсказываю я, стараясь приободрить ее. Она касается линии роста волос, зажмуривается и рассыпается смехом:

— Понятия не имею, откуда у него такие мысли. Каждый раз, как я завершаю продумывание оформления дома, он все сводит на нет.

Улыбка исчезает с моего лица. «Он так поступает, чтобы иметь над тобой власть, — думаю я. — Чтобы посеять у тебя сомнение в собственных силах».

— Надеюсь, вы даете ему отпор, — говорю я, и в этот раз с полной серьезностью. — Надеюсь, вы не считаете себя легкомысленной.

— Не считаю, — отвечает она так быстро и уверенно, что это даже убедительно. Затем снова опускает голову и смотрит на сцепленные руки. — Но мне здесь немного не по себе. В смысле, в Нью-Йорке. Честно говоря, я едва успела привыкнуть к Лос-Анджелесу.

— Могу представить, насколько они разные.

Она поднимает взгляд и сардонически мне улыбается. «Понятия не имеешь, насколько».

— Там у меня было много знакомых. А теперь мы переехали, и в этом городе у меня… только он.

Я вежливо усмехаюсь.

— Поверьте, у меня то же самое.

— Вы тоже переехали сюда ради парня?

— Нет, я переехала, чтобы… начать сначала. Но в то время я знала только одного человека в Нью-Йорке. — Скольжу взглядом по коробкам, расставленным по нашей страшно любимой и полной воспоминаний квартире и пытаюсь подавить очередное ощущение, что времени мало и надо действовать.

— Поначалу я смотрела на город ее глазами. Далеко не сразу нашла свой взгляд. — Я молчу о том, что у Сибби взгляд куда вернее Кэмерона. — Как только это случается, становится намного проще, — добавляю я.

Она кивает, но очень отстраненно. Я обдумываю все, что мне известно о Ларк: наверное, она думает, что станет своей, если будет носить только черное. Она думает, что всем в Бруклине есть дело до того, что она решила сходить в кофейню. Ей кажется, что Кэмерон — мужик с акульим клыком на шее! — куда лучше приспособится к жизни здесь, чем она.

— Знаете, — продолжаю я в оптимистичном тоне, в нужной степени оптимистичном для этого спора. — Я очень неплохо знаю Нью-Йорк. Если захотите прогуляться — звоните.

— Правда?

— Конечно.

— Это очень мило, Мэг. Особенно после моего поступка. Прошу, извините меня.

— Вам не за что извиняться. — Уже произнося это, я знаю, что недоговариваю. Что у меня есть что сказать. Я утешаю ее, но не себя.

Делаю глубокий вдох.

— Но если вы хотите продолжить работу над оформлением вашего дома, я бы предпочла получать указания от кого-то одного. В моем положении трудно работать, если со стороны заказчика есть противоречия. Я пойму, если вам это не подходит.

Наступает долгое неловкое молчание. Кажется, я даже слышу, разговоры пылевых клещей. — Вот как тихо становится, пока я в напряжении жду отказа. И не имеет значения, что у меня только что закончились две потрясающие недели работы над проектом «Счастье сбывается»: прямо сейчас коробки Сибби прекрасно напоминают, почему я не могу лишиться и этого заказа. Я вся напряглась, приготовившись к худшему. Интересно, это вот так Рид все время себя чувствует? Должно быть, это выматывает.

— Другим моим друзьям он тоже не нравится, — произносит наконец Ларк. — Из Лос-Анджелеса.

«Другим моим друзьям». Думаю, это шаг с ее стороны. Ответный жест на мое предложение прогуляться вместе. Ларк считает меня подругой, а не просто исполнителем.

Я пожимаю плечами.

— Эй, да ладно, это была всего одна встреча.

Вряд ли Кэмерон со временем раскрывается с лучшей стороны. Я почти уверена, что нет. Но сказала это, потому что — видимо, как ее новый друг — считаю, что сейчас лучше не усугублять ситуацию.

Думаю, сейчас ей нужно нечто совершенно другое.

— Считайте, что теперь у вас есть как минимум двое людей в этом городе, хорошо?

Она смотрит на меня и скромно улыбается.

— Спасибо, — мягко произносит она. Затем сглатывает, на лице ее проскальзывает эмоция, но Ларк быстро прячет ее за привычным, нейтральным выражением. Она смотрит на меня и саркастически усмехается:

— Мужчины, — говорит она, закатывая глаза. — Да ведь?

Я моргаю, поражаясь этой стороне Ларк, вполне в духе принцессы Фредди. Но быстро возвращаюсь к реальности. Это ее осторожный шаг к новой, только зарождающейся дружбе.

— Отличная цитата на стену получится, — говорю я, стараясь сделать по-ридовски каменное лицо, насколько могу.

Она смеется, откинув голову и не прикрывая рот, и я смеюсь вместе с ней, — и это тот самый смех, который застает врасплох, который вызван не шуткой самой по себе, а смехом другого человека, смехом, который в какой-то момент сам начинает смешить. Ларк проводит рукой в воздухе, рисуя дугу, словно демонстрирует афишу. Она снова произносит «Мужчины», будто представляет крупное шоу, и делает это ужасно смешно. Я воображаю слово

из мелких лампочек и смеюсь еще сильнее. И все это буквально пылает в лучах славы. Я поднимаю кулак и разжимаю пальцы, озвучивая хлопушку: лампочки — ну, все, кроме одной, особенной лампочки, — зажигаются громкой и весьма нелепой вспышкой, а что еще смешнее — кажется, Ларк понимает, что я показываю, и, хватаясь за бока, сгибается от смеха. Мы хохочем и хохочем, и, наверное, поэтому я не слышу звук открывающейся двери.

Поэтому не замечаю, что Сибби вернулась домой.

— Охренеть.

Я почти уверена, Сибби не это собиралась сказать при первой встрече с иконой нашего детства, но, судя по ее виду сейчас, вряд ли можно рассчитывать на какую-то осознанность действий с ее стороны. Я пережила достаточно после возвращения из поездок в Хэмптонс и знаю, что Сибби сейчас, наверное, отходит от очень стрессовых дней с Уэйленами. Потому что Тильде хотелось быть у бассейна, детям — на пляже, а мистеру Уэйлену вообще никто не нужен был, кроме компьютера. Даже в состоянии шока видно, что ей хватило всего этого. На футболке два пятна, если не больше, солнцезащитные очки сдерживают ворох волос хотя бы в каком-то подобии прически, а обычно четкая черная стрелка на левом верхнем веке сама на себя не похожа.