Я, вспомнив о том, что свет распространяется по прямой, залег за ближайшую ко мне шпалу. А несколько уменьшив площадь поражения, рискнул высунуться и, щедро расходуя патроны, попытался нащупать одиночными выстрелами кого-то из противников. Стоило бы перевести оружие на стрельбу очередями. Вот только отчего-то не вспоминалось, как именно это нужно сделать. Кто-то отчаянно орал, причем звук исходил с места, где раньше лежал пулеметчик. Да еще вместе с уже знакомым стрекотом. Как Ден и его оружие уцелели-то в таком взрыве? Я был полностью уверен, что закапывать в землю их придется в одном пакете, не разбирая, где чьи останки!

В железный рельс парой десятков сантиметров левее врезалась зеленая молния. Хорошо, что она не походила по своим свойствам на обычный заряд электричества, иначе мое тело, касающееся металла, могло бы неслабо дернуть током! Радика, неудачно пытавшегося поменять позицию, выбранную слишком близко к наступающему неприятелю, поразили своими орудиями сразу три или четыре «краба». Он, страшно воя, упал на землю. Где его почти мгновенно добили несколькими залпами роботы. А для контроля еще и их хозяева отметились парочкой синих лучей. Если до того солдат и оставался жив, хотя это маловероятно, то после просто обязан был сразу скончаться. Никто не переживет разрывания себя на несколько кусков, держащихся вместе на обломках костей. Пули, выпускаемые из автомата, трепали переднего «краба», сбивая ему ход и мешая как следует прицелиться. Впрочем, тем же занимались и остальные еще уцелевшие члены нашего маленького отряда. Кинжальный огонь вновь заговорившего пулемета резал мягкие тела вражеских роботов, как циркулярная пила. Количество их стремительно сокращалось. М-да, уж против современного оружия тактика массового лобового штурма как-то не слишком эффективно действует.

Где-то рядом закричал человек. Я отчетливо опознал голос кузена, изрыгающего вперемешку стоны боли и грубые примитивные матюги. Новый ужасающий свист ознаменовал еще одну порцию ракет. Куда они попали, понять упорно не получалось. Взрывов гранат больше не раздавалось, видимо, они кончились все. Ну, кроме тех, которые лежали в моем кармане. Увы, кидать их не было ни времени, ни смысла. Оставшийся дееспособным пяток «крабов» приблизился так, что осколки могли зацепить самого метателя. Наверное, нас бы тут всех уничтожили, но… Из-за рухнувшего прямо на какого-то пришельца вагона показались члены индийской делегации, до того не подававшие и вида, что они там есть. И теперь их руки сжимали не какие-то там домкраты или кинжалы, нет, у иностранных военных, как оказалось, имелись при себе какие-то короткие автоматы, чьи дула украшали толстые нашлепки глушителей.

«Паук», получивший очередь в тыловую часть, взорвался, как бочка с бензином, далеко разбросав в стороны свои длинные лапы. Примерно половина «тараканов» тоже обзавелись дырками в спине и затылке. Причем даже раньше, чем сообразили, откуда стреляют. Их и силовое поле не спасло, видимо, спасовало против слишком большого количества свинца. Оставшиеся впали в панику и постарались отступить. Самого резвого бегуна просто отшвырнуло в сторону, как смятый комок бумаги.

Вспышка выстрела выдала снайпера, все это время спокойно сидевшего на крыше одного из дальних вагонов вместе с громадным ружьем. Не знаю, какой у него был калибр, но вражеская защита явно не была рассчитана на противостояние столь мощным орудиям. Теперь, раскрыв себя, этот тип открыл ворошиловскую стрельбу стахановскими методами. «Крабы» рвались на куски, слово мокрая туалетная бумага. Правда, судя по воплям, их зеленые молнии пару раз все-таки смогли найти свои цели. Меня одна такая тоже задела вскользь по щеке. Но полученная от небольшого ожога боль не шла ни в какое сравнение с букетом ощущений, распространяющимся от подстреленной ноги. Остальные индусы тем временем разбирались с «тараканами». Успешно. Не выдерживая обстрела с двух сторон, те гибли один за другим.

Где-то рядом чувственно ругался Святослав. Учитывая, что членораздельных слов и хитро завернутых конструкций в его речи было очень много, следовало предположить более-менее удовлетворительное состояние кузена. Со смертельными ранами выражаться подобным образом вряд ли найдутся силы. Кстати, я с открытой раной ведь по земле и кустам ползал, как бы инфекцию не занести! Заражение крови – это чуть ли не последняя болезнь, которую мне бы хотелось подхватить в условиях, когда больницы сильно убавились в числе и вообще переполнены!

Индусы медленно шли вперед, не убирая из рук оружия. Время от времени они делали контрольные удары кинжалом по телам пришельцев, чем-то показавшимся им подозрительными. Вероятно, имели слишком мало дыр или и вовсе подавали некие признаки жизни. Их снайпер своего места не покидал, видимо, оставаясь готовым открыть стрельбу при неблагоприятном развитии ситуации. Ну да, принципа «человек человеку – волк» инопланетное вторжение вовсе не отменяет, как бы оно еще и не сделало этот принцип крайне актуальным!

Один из пришельцев, после того как лежащему от него в десятке метров сородичу медленно и методично перепилили шею, внезапно поднялся на ноги. Но, вместо того чтобы открыть огонь, выкинул в сторону свое оружие, напоминающее пульт от телевизора. И скрестил руки перед собой в странном положении. Чем-то она мне напомнила позу, в которой лежат мумии египетских фараонов. Оказывать сопротивление из такой не то чтобы совсем нельзя, но крайне затруднительно. Однако попытка сдаться этому типу не слишком помогла. Мгновенно подскочивший индус сбил его ударом плеча на землю, уселся на спину поверженного врага и перехватил поудобнее свой кинжал. Он явно намеревался добить противника.

– Стоп! Призионер! Каптив ксенос! – От волнения я мгновенно вспомнил, как будет по-английски «пленный». Причем не просто пленный, а пленный инопланетянин. Правда, не уверен, что сделал это правильно. Или не перепутал транскрипцию в пришедших на ум словах. Возвращаться на базу без источника информации, если была шикарная возможность его захватить, просто глупо. А нам ведь еще и за боеприпас отчитываться. И за потери. – Эрудит медик! Экзаменейшен оф витнесс!

Меня, похоже, поняли. Вместо того чтобы вонзить лезвие в хребет, индус ударил рукояткой кинжала по голове пришельца. А потом еще раз и еще. Но тот сознание терять упорно не желал, более того, он начал, как мог, отбиваться. Наверное, решил, что лучше помереть в бою, чем сдаться в плен примитивной форме жизни, на чью планету он заявился без спроса. С сухим треском приглушенного глушителем выстрела ему прострелили руки, приложив дуло в упор к скафандру. А потом подняли на ноги и пинками погнали в нашем направлении. Да уж, эти индусы ребята крутые, и к инопланетянам они явно не собираются проявлять гуманный подход.

Апофеозом творящегося бедлама стал звонок телефона Святослава. Мелодия, исторгаемая динамиком, плыла над покрытой ночным сумраком железной дорогой, телами убитых пришельцев и людей, остовами больше не функционирующих роботов. Где-то рядом ей начал подвывать пес, вероятно, тот самый, которого мы прикармливали хлебом. Особую пикантность музыке придавал тот факт, что звучал похоронный марш. Если не ошибаюсь, назывался он «Реквием по мечте».

– Да? – Двоюродный братец поднялся из небольшого оврага, который находился от меня в пятнадцати метрах, но из-за недостаточного освещения этот «окоп» не замечал. Как еще в него не ухнул, когда на четвереньках к шпалам бежал? – А! Слышу. Понял. Здесь. Нормально, кажется. Лучше попозже. Нет, я все понимаю, но, может, потом, а? Нет, ну он точно в порядке, только перебинтовать надо, пока кровью не истек. Да все с ним хорошо, тетя Света!