— Где тебя носит? — буркнул он, едва поравнявшись, так, чтобы слышал его только Анарад. — Княжна опять пропала.

Анарад даже оглох, казалось.

— Ты серьезно?

— Они на площадь пошли, оттуда Агна и ушла, а куда — никто не видел.

— Князь знает?

Вротислав пожал плечами.

— Наверное, они сейчас вернулись в терем людей собирать на поиски.

Вот же несносная! Анарад сжав зубы, гневно прищурив глаза, оглядел стены города да дымившиеся печными трубами постройки под ними.

— Как ему это удается? — хмыкнул Вротислав.

— Оставайся здесь с людьми и смотри в оба, кто будет на большак выезжать.

Анарад дернул поводья, пуская скакуна к городу. Как, как ей удается это — бежать незамеченной?! Вот и оправдались все его тревоги. Внутри него задрожало все от раздававшегося гнева. Как она может вот так поступать с ним? Хотя он, наверное, не заслуживает лучшего обращения.

Анарад проскакал широкую людную улицу, конечно, найти в такой толпе княжну было почти невозможно. Княжич развернул жеребца, пустил по улице. Взгляд его зацепился за девичью фигурку сразу. Даже издали Анарад угадал княжну, и гнев подступил к горлу, заклокотал, задушив.

Она спешно шагала по мосту, перебираясь на другую сторону посада — и куда ее несет? Анарад, спешившись, оставив скакуна, пустился вслед, но не сильно спешил, решая узнать, куда она так торопится. И ничего такого не заметил, что было странно. Агна дошла до постоялого двора и остановилась у ворот, обернулась. Анарад шагнул за постройку, скрываясь с поля ее зрения. Постояв немного, девушка нырнула за ворота. Анарад направился в ту же сторону, ощущая, как что-то рвется внутри — последняя нить его терпения.

Княжич вошел во двор, но Агны тут уже не было, даже на миг подумалось, не привиделась ли она ему. Но, спросив чернь о девушке в богатом полушубке, те сразу указали в сторону, куда она направилась.

Анарад обогнул хозяйские избы и оказался на другом дворе. Взгляд мгновенно зацепившись за подол длинной юбки, что мелькнул алой, как маки, вышивкой и тут же исчез в дверном проеме. Анарад, больше не медля, кинулся за ней, будто порыв ветра метнулся в нем, толкнул дверь и ворвался в полутемный переход. Короткий испуганный вздох Агны коснулся слуха, он схватил ее поперек пояса и потащил вглубь.

Агна вырывалась, отталкивая, а когда все же поняла, что это был княжич, притихла. Анарад огляделся, но, как ни странно, никого здесь не было.

— Где он? — поставил он все же ее на пол, оглядывая бледное лицо и синие, чуть затуманенные пеленой глаза, и внутри всплеснул кипятком гнев. — Он приходил, я хочу знать, где он? — прорычал Анарад, не ощущая, как стискивает Агну сильнее, как она морщится от боли.

— Пусти, — зло толкала его от себя, пыхтя, — пусти, — била кулачками, — ты ничего не понимаешь!

Дверь скрипнула, Анарад мгновенно швырнул княжну за свою спину, хватаясь за рукоять клинка. Но в проход вошел тучный белобородый мужчина с лохматыми усами. Он посмотрел на княжича, потом на притихшую за мужской спиной девушку, закашлялся нарочито громко. Анарад высвободил рукоять, взяв Агну и выталкивая вперед, но не отпуская от себя.

— Отведи нас в теплую светелку, — велел Анарад.

Мужик, хозяин двора, понимающе закивал, поторопился, и сразу вся строгость исчезла с его лица, глаза веселым блеском сверкнули.

Он указал, куда нужно идти. Агна уперлась, ее пришлось почти волоком тащить за собой, но при корчмаре не решилась и слова против сказать. И как только хозяин двора оставил их в неширокой, но вполне уютной и теплой клетушке, Анарад подтолкнул Агну вглубь хоромины, а сам подошел к двери и запер ее изнутри.

Агна смотрела тяжело, он слышал ее дрожащее дыхание, глаза ее помалу проясняться стали — вот и славно.

— Что делаешь?

Он расстегнул петли на своем кожухе.

— А ты догадайся сама.

— Где Миролюба? Где сестры?

— Перестань из меня дурака делать, — направился к княжне.

Ресницы Агны вздрогнули, она сделала шаг назад и, облизав слипшиеся губы, поглядела на дверь. Анарад скинул кожух, бросив его на лавку, подступил к упирающей в стену княжне.

— Даже не думай, — прошептав, склонился к ней близко.

Агна отвернула лицо, Анарад втянул ее запах — еще пахла улицей, свежестью, таявшим снегом. Он убрал с лица налипшие пряди волос, дернул с шеи княжны сбившийся платок.

— Не надо, — попросила она ставшим вдруг слабым голосом.

— Почему? Ты ведь теперь моя жена.

Анарад расправил ее длинные косы, скрывая с каждой подвязки, растрепал — он хотел трогать ее волосы так сильно и так давно, что это желание застилало ум, впервые оно было сильнее разума — он уже не остановится. Агна была так взволнованна и напугана — Анарад это видел. Она шла не к нему, а к своему жрецу. Но пора бы ей дать понять, что о нем ей лучше забыть — он заставит ее это сделать, будет заставлять столько, сколько будет нужно. Изо дня в день. Постоянно.

Анарад содрал с нее полушубок, бросил на постеленные доски. Он понимал ее испуг — она не хочет с ним того, чем так щедро делится с Воймирко. Это злило, кипело внутри ядом. Агна была его ядом, выжигала его изо дня в день беспощадно и неумолимо. Она стала его проклятием, таким вожделенным, что он готов был отдаться ей в руки. Пусть убивает, опаивает, травит — что хочет, но он жаждет ее прямо сейчас и прямо здесь.

— Нет, — если слышно проговорила она, — ты все не так понял… — выставила руки вперед, не пуская, не давая сорваться с нее одежду.

Но для Анарада это была не помеха. Он притиснул княжну к стене плотнее, собрав в кулаки платье, потянул, сдергивая с ее тела. Русые волосы густым золотом легли на плечи, окутывая одеялом ее стан, гибкое тело, невозможно красивое, с белой, как жемчуг, кожей. Анарад сухо сглотнул, накрыв ее горячие упругие груди ладонями, ощущая, как упираются в них тугие нежно розовые соски.

— Именно так… — прохрипел он и, подхватив девушку, опрокинул на постель, стянув с себя верхнюю одежду, подступил к Агне, нависая.

Княжна попыталась от него уползти и только еще больше разожгла в нем слепое желание обладать ею. Она подобрала ноги, все еще пыталась закрыться, обхватив себя руками, смотря ему в глаза, но бежать было некуда — теперь уже нет. Анарад, ухватившись за щиколотки, подтянул ее к себе, прижимая телом к кровати, не сильно, но теперь она уже не могла двигаться, как ей хотелось. Ее голое дрожащее тело под ним, прикосновение кожи растопили остатки разума, оставляя только одно

— жажду. Он раздвинул ее ноги, упираясь налившей плотью в горячее лоно, и окончательно потерял себя: жадно накрыл губы Агны — холодные и блеклые, но это только на время, уже скоро, от покусывания и посасывания они стали горячие и мягкие, податливые. Агна замерла, дыша часто и глубоко, кода Анарад протиснул ладони меж ее бедер, касаясь нежной плоти, чувствуя влагу на пальцах — готовность принять.