18

Лето 1996 года, когда мы порвали с Александрой, вообще было какое-то апокалиптическое.

Она бросила меня прямо перед моим отъездом в Хэмптоны, и я впервые в жизни ехал туда с тяжелым сердцем. Прибыв на место, я обнаружил, что вся Банда Гольдманов пребывает в отвратительном настроении. Прошлый год был очень тяжелым: после смерти Скотта мирная, размеренная жизнь моих кузенов распалась.

Всего за несколько месяцев Вуди и Гиллеля разлучили дважды. Сначала в октябре Вуди отчислили из Баккери. Потом в январе, после того, как Гиллель провалил учебу в первом полугодии, его отослали в специальную школу. Теперь он ночевал в Оук-Парке только на выходных.

Мне казалось, что разваливается вообще все. Но это были еще не все неприятности; в день моего приезда мы с кузенами пошли в “Рай на Земле”, поздороваться с милыми Кларками. И обнаружили воткнутый на газоне щит со словом “Продается”.

Дверь нам открыла расстроенная Джейн. Сет сидел в гостиной в кресле-каталке. Он перенес инсульт и весь как-то ссохся. Теперь он был ни на что не способен. И дом с его ступенями и лестницами больше для него не годился. Джейн хотела продать его поскорее. Она знала, что у нее не достанет ни времени, ни сил содержать его, и хотела избавиться от него, пока он в хорошем состоянии. Она готова была его уступить за очень сходную цену; такую возможность нельзя было упускать. Некоторые говорили о сделке века.

Дом уже был на устах у всех местных агентов по недвижимости, но тут дядя Сол и тетя Анита стали подумывать, а не купить ли его. Джейн Кларк по дружбе даже готова была отдать им приоритет. Мы без конца говорили об этом. Каждый раз за столом спрашивали дядю Сола, не надумал ли он.

– Так что, вы будете покупать “Рай на Земле”?

– Пока не знаем, – отвечал дядя Сол с едва заметной улыбкой.

Он не выходил из своего летнего кабинета в беседке. Я видел, как он переключался с юридических дел на финансовые планы относительно дома, с легкостью чередуя вызовы из своего балтиморского бюро со звонками в банк. С годами он производил на меня все большее впечатление.

* * *

В Хэмптонах мы целыми днями ловили рыбу и купались с причала Кларков, и нам всем стало легче. Банда Гольдманов снова собралась вместе, и смута у нас на сердце рассеялась. Мы стали помогать Джейн Кларк, к которой были очень привязаны: ходили с ней за покупками или вывозили Сета в его коляске на террасу, чтобы он в тени зонта подышал воздухом.

Каждое утро Вуди отправлялся на пробежку. Я почти всегда увязывался за ним: мне нравилось оставаться с ним наедине, мы всю дорогу болтали.

Как я понял, он тяжело переживал разлуку с Гиллелем. Теперь он занимал у Балтиморов место единственного сына. Один вставал, один садился в автобус, один обедал. Иногда, терзаясь тоской и ностальгией, шел в комнату Гиллеля и валялся в его кровати, подбрасывая вверх бейсбольный мяч. Дядя Сол научил его водить машину, и он быстро получил права. Отныне по вторникам он один ел пиццу с тетей Анитой. Они заказывали еду и устраивались рядышком на диване, перед телевизором.

Чтобы еще больше заинтересовать его футболом, дядя Сол купил абонемент на матчи “Вашингтон Редскинз”. Они ходили на них втроем, всей семьей, в одинаковых бейсболках цветов своей команды. Тетя Анита усаживалась между мужчинами, и они поедали попкорн или хот-доги. Но, несмотря на все усилия моих дяди и тети, Вуди снова стал немного дичиться; по-моему, он старался поменьше времени проводить дома. После уроков он вместе с другими игроками команды тренировался на стадионе, чтобы следующей осенью, когда начнется новый футбольный сезон, быть в наилучшей форме. Тетя Анита часто приходила посмотреть на игру. Она немного беспокоилась за него. Она садилась на трибуну и его подбадривала, а после тренировки ждала его у выхода из раздевалки. Наконец он появлялся – свежий после душа, накачанный, великолепный.

– Сол заказал столик в “Стейк-Хаусе”, как ты любишь. Пойдем с нами? – предлагала она, обнимая его.

– Нет, спасибо. Это здорово, но мы сейчас всей командой пойдем ужинать.

– Ладно, веселись на здоровье, и осторожнее, когда будешь возвращаться. Ключи у тебя есть?

– Да, спасибо.

– А деньги?

Он улыбался:

– Есть, спасибо огромное.

Он смотрел ей вслед, пока она шла к машине. Из раздевалки один за другим выходили игроки. И кто-нибудь непременно дружески хлопал его по спине:

– Слышь, чувак, ну и красотка твоя мамаша.

– Заткни пасть, Дэнни, схлопочешь!

– Ну-ну, я же шучу. Идешь с нами ужинать?

– Нет, спасибо, меня уже звали. Завтра в то же время?

– Ладно, до завтра.

Он уходил со стадиона один и шел на парковку. Убедившись, что тети Аниты уже нет, садился в машину, которую одалживал ему дядя Сол, и уезжал.

Дорога до Блуберри-Хилл занимала сорок пять минут. Он включил радио в машине на полную громкость, так что закладывало уши. И, как всегда, свернул чуть раньше с шоссе и остановился перед автосервисом с фастфудом. Сделал заказ, не выходя из машины: два чизбургера, две картошки фри, луковые кольца, две колы, ванильные пончики с глазурью. Получил пакет, снова выехал на шоссе и двинулся к школе Блуберри.

Прежде чем поставить машину на пустой школьной парковке, как можно дальше от зданий, он потушил фары, чтобы никто его не заметил. Как всегда, Гиллель уже его ждал: кинулся к машине и открыл дверцу переднего сиденья.

– Ну, старик, – сказал он, усаживаясь рядом с Вуди, – я уж думал, ты не появишься.

– Прости, на тренировке задержался.

– И как ты, в форме?

– О да!

Гиллель рассмеялся:

– Ты все-таки невозможный, Вуд! Ты кончишь в НФЛ, вот увидишь.

Он запустил руку в бумажный пакет, протянутый Вуди, и вытащил чизбургер. Пошарил в пакете и улыбнулся:

– Даже луковые кольца не забыл? Ты лучший! Что бы я без тебя делал…

Они жадно принялись за еду.

Поужинав, они, не сговариваясь, вышли из машины и уселись на капоте. Вуди вытащил из кармана сигареты, взял одну, угостил Гиллеля. В ночной темноте лишь два красных огонька выдавали их присутствие.

– Надо же, вы ходите на матчи “Редскинз”. А ведь папа ни за что не хотел покупать абонементы на “Буллетсов”!

– Ну, может, ты тогда еще мал был. Попроси сейчас.

– Не-а, теперь мне фиолетово.

– Глянь, я тебе захватил командную бейсболку. А чего луковые кольца не ешь?

– Не хочется уже.

– Эй, Гилл, не грузись. Это же просто тупые футбольные матчи, ничего больше. В следующий раз, как приедешь, пойдем на матч вместе.

– Не, говорю же, мне пофиг.

Они затушили сигареты; пора было расставаться. Гиллель возвращался к себе в комнату тем же путем, что и выходил: через окно на кухне, а потом тайком пробираясь по зданию. На прощание они обнялись.