— Ты что, сделал себе подтяжку?

— Я тебя обожаю! — вопит он. — Нет, всего-навсего втер «Анусол» под глаза.

— Крем от геморроя? Вместо задницы на лицо?

— Он творит чудеса! Это мне Лидия посоветовала.

— Она над тобой издевается.

— Ничего подобного. — Александр возмущен. — Крем от геморроя заставляет сокращаться капилляры вокруг заднего прохода — значит, то же самое будет происходить и с капиллярами под глазами. Манекенщицы постоянно им пользуются, особенно утром, после большой пьянки. Этот крем действительно работает. Как ты думаешь, почему топ- модели всегда так хорошо выглядят?

— Просто потому что они такие. А вовсе не благодаря крему для задницы!

— Ну, как бы то ни было, а разницу ты заметила!

— Едва ли это полезно.

— Ну и что?

— Ты ешь только экологически чистую пищу, зато во всем остальном относишься к своему здоровью просто наплевательски.

— Господи, какая ты зануда. — Александр уходит.

Но две минуты спустя возвращается.

— Да, кстати. — Он протягивает мне листок бумаги. — Я подумал, что представители Mark One, может быть, захотят нас навестить.

— Чудесно. — Я вздыхаю. — Тед Николе будет работать с Gucci, а нам остается договариваться с Mark One.

— Не забывай, — поучает Александр, — все, кто хоть что-нибудь представляет собой в мире моды, работают, в том числе и на массового потребителя.

Мне больно это признать, но он снова прав. Betty Jackson, John Rocha, Gharani Strok, Pearce Fionda, Jasper Conran, Matthew Williamson, Ben Delisi и Julien Macdonald — все они представлены в магазине Debenhams. Товары от Луэллы можно найти в New Look. Фактически крупные магазины — это единственное, что поддерживает британскую индустрию высокой моды на плаву. Нет в Англии дизайнера, который не опирался бы на подобную финансовую помощь, за исключением разве что Маккуина — но у того за спиной стоит «Gucci», поэтому Маккуин может себе такое позволить. Но что касается всех остальных, то сотрудничество с магазином дает истинную свободу. Вы получаете куда более стабильный доход, чем имели бы после двух показов и двух распродаж в год. Пройдитесь как-нибудь в субботу вечером по магазинам дизайнерской одежды в западной части Лондона и посмотрите, сколько там народу. Бутики известных кутюрье обычно пустуют. Не так уж много на свете людей, которые могут выложить полторы тысячи фунтов за какой-нибудь замысловатый жакет.

Мы с Александром уже пытались договориться с Mark One о встрече, и благодаря шуму, который поднялся вокруг нас в связи с платьем Ванессы Тейт, они, наконец, решились перезвонить. Его представители предлагают нам обычные пять процентов от продаж — то, что получают все. Но

Александр беспокоится о рекламе и пиаре. Наша проблема в том, что у нас малоизвестный брэнд, только лишь начинает развиваться и мы не можем позволить этой отрасли всецело нас поглотить. Массовые линии Jasper, John Rocha и Julien Macdonald очень здорово раскручены, но они давно на сцене, и для них это не так уж и страшно. Можно очертя голову заключить подобную сделку, тогда нас начнут продвигать повсюду и мы быстро заработаем много денег, но в дальнейшем нашему брэнду будет нанесен непоправимый ущерб. Я знаю парочку дизайнеров, которые заключили договор с Debenhams и теперь фактически не занимаются своими первыми линиями. Но в Debenhams они зарабатывают столько, что все остальное их, видимо, не волнует.

— Стало быть, — говорю я, — они хотят с нами увидеться?

— Да. Они просят, чтобы ты написала нечто вроде плана — в какую сторону развивается твой брэнд и что, по-твоему, будет актуально в ближайшее время.

— О Боже, да кто же знает, что будет актуально в ближайшее время? Кто вообще может это знать? Одни говорят, что в моде начинают господствовать массовые вкусы, другие утверждают, что одежда становится все более и более эксклюзивной. Всем нравятся вещи, сделанные на заказ. Burberry возместил в прошлом году свои убытки, и теперь у них миллион двести тысяч навара. Доходы Dior возросли на тридцать процентов. То же самое у Chloe и Cavalli.

— Cavalli? — переспрашивает Александр. — Да кто, черт возьми, покупает это барахло?

— Виктория Бэкхем. И все ее друзья.

— Да, ты знаешь, как вогнать человека в депрессию.

— Что они хотят?

— Ну, скажи им что-нибудь о том, что в наше время больше никто не хочет выглядеть богемно, и предположи, куда, по-твоему, все катится.

— Кажется, это у меня начинается депрессия…

— Не забывай о пяти процентах, — отвечает Александр. — И о том, что при удачном раскладе тебе не придется даже водить карандашом по бумаге.

Самое лучшее в подобных сделках то, что твои партнеры не позволяют делать копии с дизайнерской одежды. Поэтому никто не может взять платье за семьсот фунтов и сшить точно такое же, но из другого материала, за семьдесят, как это обычно бывает. И опять-таки, отныне дизайнеру фактически даже не нужно рисовать. Просто говоришь, что, по твоему мнению, будет актуальным, и дизайнеры, работающие в магазине, приносят свои наброски или предлагают идеи, а ты одобряешь. Кажется, у меня есть прекрасный шанс понять, каково это — быть Томом Фордом.

— И когда они хотят с нами встретиться? — спрашиваю я.

— В конце дня. — Александр улыбается и уходит к себе.

— Это невозможно, — говорю я ему вслед.

— Просто представь, что за тобой по пятам бегает мерзкая собачонка вроде чихуахуа. Ее нужно кормить, купать и периодически убирать за ней дерьмо.

— Господи помилуй! — Все, что я могу ответить.

Честное слово, мне не нужна эта встреча прямо сейчас.

Я и так ничего не успеваю. Все дизайнеры обычно запаздывают со своими коллекциями, но я страшно отстала. И мысли о Нью-Йорке меня не вдохновляют. По ту сторону Атлантики у меня не будет привычной поддержки друзей, родных и целого штата работниц, которые делают последние стежки и вносят кардинальные изменения в ночь накануне показа. Судя по всему, мне придется ехать в Нью-Йорк лишь с более или менее готовой коллекцией. Конечно, я найду там людей, которые помогут мне с примерками, но уже не получится в последний момент сшить серебристую куртку или переделать весь фасон, как это было в прошлом сезоне. И рассчитывать на помощь Marks & Spencer тоже не придется.

— Всего несколько строк! — кричит из-за стенки Александр. — О том, каким ты видишь будущее моды.

— Ты не можешь сам за это взяться? У меня столько работы!

— А что, по-твоему, я делаю?

— Понятия не имею.

— У меня целый список тех, с кем надо созвониться, и сделок, которые нужно заключить. Вдобавок я занимаюсь всем, что связано с отъездом в Нью-Йорк.

— Очень мило с твоей стороны.

— Но если ты хочешь, чтобы я написал о мире моды, а заодно и о том, как управлять фирмой с доходом в несколько миллионов фунтов…