Я БУДУ ЖИТЬ!

Я просила об этом, и сострадательный Бог либо Вселенная меня услышали – ну, или же это была удача. И все те, кого я люблю, обязательно придут от этого в восторг. Я должна уже завязать со своим пессимизмом…

Укладываясь спать, я решаю, что пора взглянуть в лицо реальности. Завтра я начну рассказывать свою хорошую новость тем, кому это важно.

И завтра, конечно же, все будет хорошо.

Этой ночью я сплю урывками, и мне снится, как я рассказываю всем об ошибке, глядя на безликую толпу и слушая их радостные крики, однако, проснувшись, понимаю: пока стоит держать это открытие при себе. Рассказывать рано. Мне ведь должны еще позвонить из больницы и сообщить результаты последних анализов. Доктор Маккензи пообещал, что их сделают достаточно быстро.

Интересно, почему до сих пор от них нет никаких вестей? Черт! Я такая идиотка. Совсем забыла, что отключила домашний телефон и выключила сотовый, когда мне хотелось побыть одной в своей норе.

Мне больше не стоит этого делать. Не могу же я просто прятаться от мира, пока решаю, как быть со своим будущим! Я включаю мобильный телефон, и на экране высвечивается несколько сообщений. Тут же оживает и моя голосовая почта. И пока механический женский голос сообщает мне, что я пропустила двадцать один звонок – двадцать один! – в дверь звонят.

Я замираю на месте в своем старом халате, разрываясь между телефоном и дверью и не зная, что делать сначала – кидаться открывать или разобраться с пропущенными звонками. В дверь снова неистово трезвонят.

Нежданный гость теперь просто нажал на кнопку и не отпускает. Я отбрасываю телефон. Кто, черт возьми, это может быть? Почтальон никогда не бывает таким агрессивным.

Я смотрю в глазок. О Боже! Это Оливия с Дэном.

Оливия выглядит посеревшей и испуганной. Я сразу понимаю, почему она здесь. Мне хочется спрятаться и затаиться, но я не могу так с ней поступить.

И я открываю дверь – медленно… виновато.

– Дженнифер! Черт, Дженнифер! Я думала, ты умерла! – Лицо Оливии такое же красное, как и волосы. У нее истерика. – Где ты была? Почему не отвечаешь на звонки?!

Дэн стоит рядом, обнимая ее за плечи, как будто защищая от врага.

– Заходите, – приглашаю их я. – Извините. Все в порядке.

– Да уж вижу! – произносит она со слезами на глазах. – Что происходит, черт побери? В смысле… О Боже, я не должна злиться, Дженнифер, прости меня. Извини за грубость, просто мы очень беспокоились о тебе. Ты уехала и не отвечала.

– Ты думала, что Гарри убил меня?

– Не смешно. Я думала, что найду тебя лежащей на полу. Сейчас не лучшее время, чтобы отгораживаться от людей, которые о тебе переживают. Это несправедливо.

– Знаю, знаю, – бормочу я. – Простите. Серьезно.

– Ну ладно, хорошо. – Оливия прерывисто вздыхает, сжимая мою руку. Уголки ее губ опущены. – Просто я рада, что имею возможность на тебя разозлиться.

Я обнимаю ее с виноватым видом, ощущая неимоверный стыд.

Она хочет еще что-то сказать, но я ее останавливаю:

– Оливия, – говорю я, – я должна перед тобой извиниться. Прости, что заставила тебя так волноваться.

Подруга едва заметно улыбается:

– Извинения приняты.

– И нам всем нужно выпить чашечку чая и взглянуть на события под другим углом, потому что произошло нечто удивительное и замечательное.

На лице Оливии появляется любопытство.

– Правда? – Она вытягивает свою длинную шею, качает головой и расправляет плечи, стряхивая напряжение. – Что? Что случилось? Ты собираешься замуж за Гарри?

Я усмехаюсь:

– Я скажу, когда мы усядемся. Проходите в гостиную, а я пока поставлю чайник. Дэн, какой чай ты предпочитаешь?

– С молоком и без сахара, – отвечает Дэн.

Оливия смотрит на него, как на сумасшедшего.

– Как ты можешь говорить о чае? – интересуется она. – Я хочу услышать, что случилось!

– Сначала чай, – заявляю я. – Идите в гостиную и расслабьтесь.

– Расслабиться? Я хочу все узнать. Сейчас!

– В гостиную! – повторяю я, пытаясь ее урезонить. – Веди себя, пожалуйста, прилично.

Она глядит на меня с подозрением.

– Кто бы говорил! В смысле, не буду врать: когда я увидела тебя в дверях, мне захотелось придушить тебя. – Оливия берет Дэна за руку. – Ну ладно, давай оставим леди со встрепанной прической и в халате с ее чайными пакетиками наедине.

Она все еще злится.

Я ставлю на поднос три чашки обычного чая и несу в гостиную.

Я больше никогда не притронусь к имбирному чаю. Это вкус смерти. Пора вернуться к своим старым привычкам.

Оливия и Дэн сидят на диване вплотную друг к другу. Дэн выглядит потерянно и неуверенно, а Оливия – нетерпеливо и беспокойно. Я протягиваю им по чашке, и Оливия впивается в меня горящим взглядом.

– Ну? – спрашивает она.

Я сажусь в кресло и отпиваю из своей чашки. На секунду закрываю глаза, а потом выпаливаю:

– Произошла ошибка.

В комнате повисает тишина.

Я смотрю на них – их лица выглядят застывшими, как на фото.

– Что ты имеешь в виду? – после паузы осведомляется Оливия. – Ошибка? Какая ошибка?

– Врачебная ошибка. В хорошем смысле.

Внезапно на меня накатывает волна облегчения. Я отставляю чашку, закрываю лицо руками и даю волю слезам.

Я слышу, как Дэн шепчет:

– Может, мне лучше уйти?

– Нет, – бормочет Оливия. А затем неуверенно спрашивает: – Что это, Джен? То, что я думаю?

– Они дали мне неверные результаты, – всхлипываю я. – Я не умираю. Я вхожу в долбаную менопаузу. Я стану потной, капризной и непредсказуемой, но буду жить!

Оливия ставит чашку на пол и вскидывает руки:

– Просто не верится. Поверить не могу, черт побери! – Она вскакивает и начинает прыгать на месте. – Иди же сюда, глупая старая климактеричка, и обними меня так крепко, как никогда. Чего ты ждала, Дженнифер? Собиралась завязать свою новость бантиком и подарить мне на Рождество?

– Рождество… – повторяю я. – Я совсем забыла о Рождестве… Я встречу Рождество! – Я издаю радостный вопль.

Мы восторженно машем руками в воздухе, и Оливия хватает меня в объятия и качает из стороны в сторону, как в каком-то диковинном танце.

– Не могу поверить, – поет Оливия. – Это похоже на сон!

– Что уж говорить про меня, – откликаюсь я. – Я совсем не уверена, что не сплю.

– О, ты вполне проснулась, – замечает Дэн, напоминая нам о своем присутствии.