– Давай к нам, Дэн, – зову я, – это групповое объятие.

– Подожди минутку, дорогой, – говорит ему Оливия. – Я хочу, чтобы эта женщина побыла со мной еще несколько секунд. Хочу прочувствовать ее жизненную силу и убедиться, что кошмар закончился. – И она принимается целовать меня в лоб, как цыпленок, клюющий зернышки. – Боже, я люблю тебя, – приговаривает она между поцелуями. – Я даже не представляла до сих пор, насколько. Наверно, я хотела придержать глубину своих чувств, надеясь, что от этого будет не так больно потерять тебя. А теперь мне и не нужно. И не надо беспокоиться о твоих гребаных похоронах. Ты пробудешь рядом намного дольше. – Подруга прижимается к моей шее и обнимает так крепко, что я едва могу вдохнуть.

– Думаю, через минуту ты вполне можешь убить меня, Лив, – пищу я.

Оливия отстраняется и улыбается.

– Иногда приходится страдать из-за любви, – замечает она. – Правда, Дэн? А сейчас время для группового объятия.

Дэн недоуменно хмурится:

– Я не уверен, что должен вмешиваться.

– Да ладно тебе, – говорю я, – не будь таким занудой. Присоединяйся!

Мы с Оливией приоткрываем для него щель в нашем кругу.

Дэн поднимается с места:

– Ладно. Я всегда мечтал попробовать что-нибудь эдакое втроем.

– Продолжай мечтать! – фыркает Оливия, и мы трое обнимаемся так крепко, как только можем.

– Не могу поверить, что ты переживала по поводу того, как рассказать нам такие чудесные новости, – говорит Оливия, потягивая чай. – Что, по-твоему, должно было случиться? Ты думала, что я закричу: «О нет! Я с нетерпением ждала твоих похорон»? Так ты о нас думала, что ли?

– Мне нужно было сперва самой разобраться с этим, – я съеживаюсь. – Ты не представляешь, какой это шок. Я совершала поступки, которых никогда бы не совершила, если бы думала, что буду жить нормальной жизнью. Поэтому мне требовалось спрятаться. Представь, что я ощущала. Я чувствую себя глупо и неловко.

– Письма? – понимающе кивает Оливия.

– Да, письма.

– Какие письма? – встревает Дэн.

– Ты ему не сказала?

– Он не поймет.

– Что? – не успокаивается Дэн.

– Потом расскажу, – обещает ему Оливия.

Мы с ней смотрим друг на друга.

– Все будет хорошо, – произносит она, кивая для большей убедительности. – Все происходит не просто так. Это ведь принесло так много хорошего в твою жизнь. И, как ни противно мне это признавать, для начала Гарри. И Изабель. Они придут в восторг. Кстати, а что насчет Энди? Ты не получала от него вестей после его письма?

– Ни слова.

– Ладно, и хрен с ним. Он больше не имеет значения. В этом и был смысл письма. Чтобы оставить рядом только тех, кто действительно важен.

Дэн и Оливия глядят друг на друга и обмениваются улыбками.

– И конечно, я буду на твоей свадьбе, если меня пригласят, – говорю я.

Глаза Оливии загораются:

– Конечно! Ты забыла о Рождестве, а я забыла о нашей свадьбе.

– Ну и отлично, – замечает Дэн, – это обнадеживает.

Она игриво пихает его в бок:

– Ты знаешь, о чем я. – Оливия переводит взгляд на меня, сияя. – А теперь у меня есть подружка невесты. Ты ведь будешь моей подружкой, да? Или моей свидетельницей? Сама выбери название – любое.

– Значит, я прощена? За то, что не отвечала.

– А ты как думаешь?

– Думаю, я буду твоей самой лучшей свидетельницей.

– О, Дженнифер, – произносит Оливия задумчиво, – ты даже не представляешь, насколько… Полагаю, ты еще не сказала Гарри?

Мой сердце мгновенно делает кувырок.

– С ним ты тоже была в режиме радиомолчания?

– Вот дерьмо, – бормочу я, изучая свой телефон. – Он писал мне четыре раза. Когда вы позвонили, я только включила телефон. Я такая идиотка. И у меня двадцать один пропущенный вызов.

– По-моему, двадцать из них сделала Оливия, – вставляет Дэн.

– Думаю, окажется, что я сделала все двадцать один, – уточняет она.

– Но я не скажу Гарри, пока он не вернется. Мне нужно сказать ему, глядя в глаза. Это слишком важное известие, чтобы сообщать по телефону. – Я просматриваю список пропущенных звонков. – Надо еще проверить голосовую почту. Доктор тоже должен мне позвонить – по поводу результатов последних анализов крови.

– Ох, – хмурится Оливия. – Зачем еще анализы?

Я отмахиваюсь:

– Это просто мера предосторожности. Честно говоря, Оливия, теперь я понимаю Эмили намного лучше.

– Эмили? Почему?

– Потому что я думаю, что многие мои симптомы могли быть психосоматическими.

– Ой, прекрати. Твой случай совсем не похож на ситуацию с Эмили. Она просто самовлюбленная королева драмы, которая придумывает болезни, чтобы получить сочувствие. От меня она уж точно ничего не дождется.

– Может, мы смотрели на нее с этой позиции, но теперь я воспринимаю все немного по-другому. В смысле, взять хотя бы меня. Доктор, которому я доверяла, заявил, что я смертельно больна. Я поверила, что больна, и мое тело послушно ответило на это. Почему так же не может происходить и с Эмили?

– Потому что у нее сложились отношения с болезнями, как у некоторых детей – с воображаемыми друзьями.

– Ну тогда она действительно больна, правда? Психически. Поэтому мы должны быть по меньшей мере сострадательными.

– Так позвони ей! – предлагает Оливия. – Не обращай внимания на мой скептицизм. Если тебя это беспокоит, позвони ей.

– Лучше я напишу ей письмо, и она, если захочет, позвонит сама.

– Ха! Думаю, идея с письмами себя вполне оправдала.

Я улыбаюсь:

– Да. Пока все не узнают, что писала я под ложным предлогом.

– Не смеши. Это была ошибка, а не ложный предлог.

Я потягиваюсь и зеваю – выходит громче, чем мне бы хотелось.

– Извините, – говорю я, – просто устала. Почти не спала ночью.

Они оба молча смотрят на меня. Без того сочувствия, которое было в начале этого разговора. Все возвращается на круги своя, и мне больше не полагается никаких поблажек. И может, после всего произошедшего это не так уж плохо.

Кому: [email protected]

Тема: Новости!

«Дорогой Фрэнк!

Я хотела написать Вам и поблагодарить за понимание по поводу моей ужасной новости. Я не могла надеяться на более комфортный способ уйти с работы и от любимых сотрудников.