– Ну, не все же!

– Надень-ка вот эту кофту и эту шикарную юбку.

Одевшись в Вероникины вещи, я подошла к зеркалу и с трудомузнала себя. Из зеркала на меня смотрела девушка по имени Вероника, дочьпрезидента крупной американской компании. От такого впечатляющего результата ядаже присвистнула.

– Послушай, сколько жила, я даже не могла подумать, чтона свете есть второй экземпляр меня, – восторженно произнесла и Вероника,глядя на меня восхищенными глазами.

Сходив в ванную, Вероника принесла мои вещи и, посмотрев наних, с наигранной брезгливостью произнесла:

– Неужели мне придется это надеть?!

– Думаю, что да. Ты же должна быть Людмилой.

– А ты эти джинсы на рынке покупала?

– Да, на «Динамо».

– А мне кажется, что на китайском рынке.

– Нет. Ты же сама видишь, что это не китайские штаны. Арынок «Динамо», между прочим, весьма дорогой рынок.

– Не знаю, что там дорогого, но твои штаны явно Китаемпопахивают. Не брюки, а полный отстой. Кофточку мне придется надеть свою, а тоэту ты изрядно испачкала, когда под машину попала.

– Можешь и брюки свои надеть. Никто же проверять небудет, твои это брюки или не твои.

– Вот брюки-то мне как раз придется надеть твои. Ядолжна быть максимально приближена к оригиналу. Только я одного не пойму: тебеуж столько лет, а тебя одеваться-то и не научили. Носишь дешевое дерьмо. Что утебя за мать? Она что, не могла привить тебе вкус к нормальной одежде? –Вероника, как и прежде, была безжалостна. – Вы в Москву из деревниперебрались? Да в этих брючках только окорочками на базаре торговать, честноеслово!

– Ты опять начинаешь?

– Я не начинаю, а лишь излагаю факты.

Я не знаю, в какой по счету раз мне пришлось сдерживать себяот того, чтобы не сказать Веронике очередную грубость, но это далось мне согромным трудом. Меня так и подмывало сказать ей все, что я о ней думаю! Каждоеее слово забивало гвоздь в мой ноющий затылок. Чем больше я общалась с этойкрайне неприятной девицей, тем хуже и хуже себя чувствовала. Она обладала нетолько скверным характером, но и чудовищной энергетикой и по своей сути явнобыла вампиром. Она питалась чужой энергией, чужой волей, чужими мыслями, ипосле общения с ней ощущалась страшная опустошенность внутри, слабость и дажебеспомощность.

Надев мои брюки, Вероника натянула свою кофту и встала рядомсо мной.

– Ну что, впечатляет? – В ее взгляде появилосьстранное тепло, которого не было раньше.

– Впечатляет. В моем образе ты стала болеекрасивой. – Я не хотела говорить Веронике какие-нибудь гадости, потому чтохотела только одного – чтобы она покинула пределы этой квартиры как можнобыстрее, но не могла ничего с собой поделать. Видно, у каждого человека есть определеннаягрань, за которой его терпение может лопнуть, и, видимо, Вероника довела менядо моей грани.

Но вместо очередной ссоры и выяснения отношений Вероника непридала моим словам особого значения и стала объяснять необходимые детали: какя могу вызвать водителя, как разговаривать с позвонившими родственниками изнакомыми, как лучше всего вести себя с тетей, а также многие другие жизненноважные на сегодняшний день особенности.

В самом конце нашей беседы Вероника протянула мне своймобильный, а я отдала ей свой.

– Так, теперь что касается Игоря… Ты с ним лучшеразговаривай по телефону. Старайся не встречаться. Говори, что сильно простылаи что ты о нем очень заботишься и боишься его заразить. Не забывай напоминатьему о том, что ты очень сильно его любишь и не можешь дождаться свадьбы. –Вероника замолчала и сверкнула глазами. – Только смотри, никакойсамодеятельности! Если он будет настаивать на встрече, то лучше не соглашайся,но делай это настолько деликатно, чтобы он ничего не заподозрил. Он должен знать,что он самый красивый и самый любимый, что ты от него без ума и что ты спишь ивидишь сны о том, с какой нечеловеческой страстью ты мечтаешь сжать его в своихобъятиях, и только проклятая простуда не дает тебе этого сделать. Короче, дляИгоря эти две недели ты должна болеть дома. Он должен знать и думать, что тылежишь и никуда не выходишь. Встречаться с ним нельзя, потому что уж кто-кто, аИгорь может тебя узнать. Он был с тобой долгое время и слишком хорошо тебяизучил. Это посторонний человек ничего не заметит, но только не Игорь. С нимвстречаться опасно.

– Да я и не горю желанием с ним встречаться, – елеслышно произнесла я, совершенно уничтоженная всеми этими доводами.

– Вот и ладно. Если у тебя будут ко мне какие-товопросы, звони.

– Если что, я пришлю сообщение. Все-таки Турция, звонкитуда дорогие.

– Не переживай. Я все оплачу. Кстати, у твоего телефонаподключена услуга международных звонков?

– Нет.

– А что так?

– Я ведь постоянно в Москве, никуда ехать, тем болеедалеко, не собиралась. Зачем мне лишняя услуга?

– А если бы собралась? – На лице Вероникипоявилась усмешка.

– Если бы и собралась, то купила бы карточку, – неморгнув глазом ответила я.

– Какую карточку?

– Элементарную. Покупаешь телефонную карту в тойстране, где находишься, и звонишь из обычного городского аппарата. Они вездеесть, прямо на улице. Говоришь, что жива-здорова и долетела нормально. Большезвонков не делаешь. Зачем деньги тратить? А разговор по карточке намногодешевле, чем разговор по мобильной связи.

– И часто ты так экономишь?

– Всегда.

– Боже, как у тебя все запущено и как же неинтересно тыживешь! Ладно, сегодня же подключу услугу международных звонков. Я, как ты, покарточкам разговаривать не умею. Денег я тебе оставила, так что бедствоватьтебе не придется. Но и совесть имей, много не трать!

– Я цену деньгам знаю.

– Вот и отлично. Тогда мне здесь больше нечего делать.

– А ты когда вылетаешь?

– Завтра вечером.

– Позвонишь уже из самолета?

– Ты боишься, что я не пройду паспортный контроль?

– Да, нет. Я просто так сказала.

– В любом случае позвоню, чтобы ты знала, что со мнойвсе в порядке.

– Я буду тебе очень признательна. И еще я хотеласпросить тебя… Где ты проведешь сегодняшнюю ночь?