– Именно это я и делаю. Я очень строго контролирую своеокружение, и чужаку в нем не место. В свое время я хлебнула женской зависти излости. Раньше никогда не думала, что бабы могут быть такими завистливыми, чтожелчь из них фонтаном бьет, а позже сама удивилась. Какие, к черту, подруги?!От подруг одни неприятности.

– Нужно уметь выбирать подруг, – снова попробовалая возразить Веронике, но та только засмеялась в ответ.

– Да не бывает никаких подруг! Все бабы одинаковые.Если тебе плохо, они все тебя жалеют, успокаивают и мечтают вместе с тобой отом, чтобы тебе было хорошо. Но если, не дай бог, тебе хорошо, то они всеначинают мечтать об обратном – чтобы тебе было плохо, и делают для этого всевозможное. Я эту школу тысячу раз прошла и всю кухню так называемой женскойдружбы знаю.

Мне захотелось с Вероникой поспорить, но лимузин подъехал кшлагбауму и въехал в огороженный двор.

– Уже приехали. – Вероника протянула руку любезнораспахнувшему дверцу водителю и вышла из машины.

Апартаменты, принадлежащие Веронике, занимали целый этажтрехэтажного особняка и состояли из девяти комнат. Я видела подобные квартирына картинках или в кинофильмах, но никогда не посещала такие жилища в реальности.Вероника водила меня по комнатам и объясняла, где что лежит.

– Если что-то забудешь, то можешь смело спрашивать утети, – попыталась успокоить меня она. – Я сама сюда въехала недавно,поэтому зачастую не имею представления, где лежат многие вещи.

– А если тетя меня заподозрит?

– В чем?

– Ну, что я не Вероника.

– Дорогая моя, ты слишком многого от меня хочешь.Постарайся сделать так, чтобы никто ни в чем тебя не заподозрил. Все зависит оттвоего актерского мастерства.

– Но ведь я же не актриса!

– Придется ею стать. И что это значит: ты не актриса?Да каждая женщина в душе актриса, а жизнь – один сплошной театр, и от этогоникуда не денешься. Мы не играем – нас жизнь заставляет. А теперь – шагом маршв ванную.

– Зачем?

– Затем, что через полчаса приедет гример.

– И при чем тут ванная?

– При том, что тебя машина сбила и ты вся сейчас впыли. Неопрятная, грязная… Жуть!

– Ты меня совсем застыдила. Не такая уж я и грязная,просто немного испачкалась. Мой внешний вид полностью соответствует темобстоятельствам, в которые я попала.

– Перед стилистом ты должна предстать, словно младенец.С чистыми волосами и невинным лицом. Да и я тоже.

– А ты-то зачем?

– Мне волосы будут красить в твой цвет. Признатьсячестно, я еще никогда с такими яркими волосами не ходила. Наверное, сначалаволосы потребуется немного обесцветить, а затем уже красить в гранат. –Вероника вздохнула: – Волосы жалко.

– Почему?

– Потому что они портятся. Ты пока иди, принимай ванну,а мне нужно сделать несколько звонков и отправить своего водителя отвезтизагранпаспорт.

Хорошенько вымыв свои волосы, я обвязала голову полотенцем иосторожно села в ванну. Осторожно, потому что все ушибы и ссадины очень сильноболели. Я безумно любила принимать ванну и могла валяться в ней часами, да иэта ванная комната не могла не привести меня в восторг. На стене виселаплазменная панель, а это значит, что при желании можно было бы включитьтелевизор и, не выходя из воды, смотреть какой-нибудь фильм. Все-таки роскошь –великая штука. Вместе с ней появляется особый вкус и интерес к жизни. Вот, ялежу сейчас в довольно большой джакузи с множеством непонятных мне кнопок.Напротив ванны возвышаются две старинные мраморные колонны, которые придаютэтой комнате особое величие и неповторимый шик…

Неожиданно дверь ванной распахнулась, и в нее совершеннобесцеремонно вошла Вероника. Сев на краешек ванны, она коснулась рукой пены иулыбнулась.

– Что, уже вылезать? – тут же поинтересовалась я ипоправила полотенце на голове.

– Еще немного, и нужно будет вылезать. Скоро гримерприедет. Как тебе ванна? Впечатляет?

– Ванна как ванна. – Я постаралась не показыватьсвоего восхищения, чтобы не выглядеть идиоткой, которая потеряла дар речи отнавалившейся на нее роскоши.

– А что ты джакузи не включила?

– Я ее не люблю.

– А что же ты любишь?

– Я люблю русскую баню. Ты знаешь, что это такое?

– Слышала, но не пробовала. В кино видела, как все налавках лежат и друг друга вениками хлещут.

– В кино это одно, а в жизни совсем другое. Ты непредставляешь, как классно выскочить из жаркой бани, напарившись от души, иупасть в снег.

– В снег?! – Вероника заметно съежилась.

– Вот именно, в снег.

– Я этого даже представить себе не могу. И тыкогда-нибудь так парилась?

– Да, вместе с Игорем. – Уже выпалив ответ на вопросВероники, я поняла, что сказала лишнее, хотя это получилось у меня совершенноневольно, помимо моей воли. – Это классные, ни с чем не сравнимыеощущения. А самое главное – так нервную систему успокаивает!

– И что, он тоже в снег прыгал?

– Да.

– Может, ему опять в снег прямо из баньки попрыгатьнадо? Может, мне ему это устроить?

– Зачем?

– Затем, что нервы у него ни к черту. Он со своейревностью меня уже достал.

– Значит, есть за что.

– Он мучает меня ревностью как с поводом, так и безповода. Ревнует ко всему, что шевелится. К случайному повороту головы в театре,к мимолетной улыбке, к прошедшему мимо меня мужчине, к каждому слову! Иногдамне кажется, что он не выдержит и взорвется, как паровой котел. Тебя он тоже такревновал?

– Это одна из основных черт его характера. – Япоймала себя на мысли о том, что могу уже вспоминать о Игоре более спокойно,хотя и не отрицаю того, что при звуке его имени меня пронзает острая душевнаяболь. – Если мужчин разделять по классификации, то он относится к классуревнивцев. А еще мне хочется сказать тебе, что у меня нет никакого желанияразговаривать об Игоре. Этот человек остался в моем прошлом.

– Как знаешь. Ты хочешь сказать, что ты его ужеразлюбила?