— Я не приду к тебе.

«Волк будет преследовать ее. Она сейчас рядом с тобой».

— Кто она?

«Она три в одном. Буря, капкан и прародительница волков».

— Нет!

Начальник священных покоев резко сел на постели. Лам­пы в комнате горели, как горели всегда, однако из-за них те­ни, окружавшие его, казались только темнее.

Он вынул из шкатулки из орехового дерева, стоявшей ря­дом с кроватью, золотой дырчатый шар размером с череп, подвешенный на цепочке. Вышел на середину комнаты и по­крутил шар над головой. От движения воздух засвистел в от­верстиях в шаре, завыл, как бездомный пес, низко и протяж­но. Начальник священных покоев забормотал, обращаясь к ночи, произнося псалмы вперемешку с заклинаниями.

— Щедр и милостив Господь, долготерпелив и многомило­стив. Не до конца гневается, и не вовек негодует. Не по без­закониям нашим сотворил нахМ, и не по грехам нашим воз­дал нам[19].

Он старался поверить, что так и есть, он будет прощен, его тяжкие грехи будут отпущены. Но все равно не мог не взы­вать к богине.

— Геката, над смертью восторжествовавшая, восставшая в погребальном убранстве, взываю к тебе. Геката, повели­тельница луны и лунной тени... Я...

Он сбился, цепь обвисла, и он упал на колени.

— Ты вознесла меня. Ты подняла меня так высоко. Помо­ги мне остаться на вершине.

Он поднялся и уложил шар в шкатулку, подошел к окну и поглядел в ночь. Кромешная тьма. Ни луны, ни звезд. Все пожрала непроницаемая туча, опустившаяся на город.

Начальник святейших покоев отошел от окна, взял тряпи­цу и погрузил в медный таз с водой, чтобы обтереть лицо. Он чувствовал себя больным. Магия вселяла в него неуве­ренность. Это же магия луны, думал он. Магия Гекаты, жен­ская магия — магия, которая проявляется в символах, сияю­щих в его сознании; они похрустывают и поскрипывают, словно веревка висельника, они шуршат и шепчут, словно морская волна, они пахнут весной и возрождением, осенью и смертью. Он редко осмеливался пользоваться ими, стара­ясь отгородиться от них с помощью вина и трав, какие давал ему доктор. Однако же символы все равно требовали от не­го чего-то. Они хотели выйти. Он не сомневался, что это они нападали на императора. Они питались страхами Караса, его потрясениями. Операция, которая не позволила Карасу стать мужчиной, не превратила его в женщину.

А вдруг схоластик докопается до истины? Его осведоми­тели сообщали, что Луис оказался не таким уж бестолковым. Начальник покоев утаил от него историю с человеком-волком. Однако ученый все узнал. Стилиана, которую он при­вел с собой из трущоб, которую защищал своей магией, сде­лал знатной дамой — вот в ней жила частица наследственной магии, но сестра, судя по доходившим до него сообщениям, использовала эту магию против него.

Тесная связь с сестрой оборвалась в ее тринадцатый день рождения. Полная луна взошла на небосклоне и в ее сознании, и она начала подозревать его. Он не обращал внимания на то, что она наговаривает на него, строит козни, потому что созна­вал свою вину, хотел сохранить ниточку, которая связывала его с человеческими чувствами: долгом и любовью.

Все эти годы он сдерживался, стараясь сохранить рассу­док, сохранить положение и власть. Когда начался мятеж, ру­ны предсказали ему, что Василий падет от руки главаря мя­тежников. И это был бы конец всему. Поэтому он месяц потел и голодал и позволил живущим в нем символам набросить­ся на мятежника и поразить его, когда тот несся на импера­тора. А подобную силу, выпустив раз, уже не так просто удер­жать. Сначала комета, теперь черное небо и волк.

Карас опустился на диван и снова утер лицо. На тряпке осталась кровь. Он ощущал себя уязвимым и поверженным. Должен же найтись выход. Должны быть способы, помимо смерти, чтобы отвратить судьбу, нависшую над ним. Слиш­ком долго убегал он от волка. Наверное, пришло время най­ти его.

Необходимо провести обряд.

— Позовите Исайю.

Руны закопошились. Необходимо собраться с силами, что­бы хотя бы принести жертву богине, позволившей символам войти в его разум. На улицах совсем темно, и луна — пусть и невидимая — в нужной фазе. Он должен пойти в холмы, побыть среди людей, с которыми рос, провести обряды, ко­торые, как он надеялся, помогут ему хотя бы на время обре­сти покой.

Уже скоро за дверью послышался шепот. Начальник свя­щенных покоев открыл дверь начальнику почтовой службы, одетому в простую солдатскую форму.

— Сегодня?

— Да. Немедленно.

— Я все подготовлю.

Исайя ушел.

Препозит зашел в смежную комнату, где у него был гарде­роб и где хранилось в том числе и боевое облачение. Доспе­хи были простыми и поношенными, и никто не счел бы это странным. На поле боя он, подражая императору, одевался как простой солдат. Карас взял меч, похлопал по складкам стеганой куртки. Извлек из внутреннего кармана маску из черной ткани — такие арабы носят в пустыне — с узкими прорезями для глаз. Прихватил плотно сидящий на голове капюшон, белый, чтобы отражать солнечные лучи и защи­щать от песка и грязи. Набросил плащ для верховой езды.

Дверь открылась без стука.

С Исайей пришли еще два человека, тоже одетые просто, как обычные стражники.

— Путь свободен, — сказал Исайя.

Начальник священных покоев опустил глаза, молча побла­годарив, и прошел в комнату, где находилась потайная лест­ница, ведущая в недра дворца, а оттуда, через кухню, к чер­ному ходу. Они никого не встретили на пути, Исайя был верен, как и его меч. Начальник священных покоев натянул капюшон пустынника и вышел на улицу. Отсюда до холмов два часа пути, поэтому им придется поторопиться.

Через два дня ожидания Галти нашел Луису то, что нужно: четырех крепких варягов, которые при этом не были вели­канами и не слишком выделялись в толпе греков. В городе и вблизи они никак не смогли бы сойти за местных, однако на расстоянии и при плохом освещении не привлекали лиш­него внимания. Ударили по рукам после того, как они покля­лись на своем родном языке — викинги сказали, раз Луис го­ворит на их наречии, то должен знать, что они держат слово. Викинги были в том, в чем приплыли, одежда была изъеде­на морской солью и в пятнах, от дождя их защищали шапки и капюшоны. Было темно, и погода стояла отвратительная. В самый раз, решил Луис.

— Драка будет? — спросил один викинг, взрослый юноша, почти мужчина, приятной наружности, если бы не выбитые зубы. Его звали Вандрад.

— Возможно, но лучше нам не шуметь, — сказал Луис. — Мы будем наблюдать за одним греческим обрядом. Я хочу взять в плен кого-нибудь из греков, поэтому придется про­следить за ним до самого города.

Луис быстро зашагал вверх по холму, викинги последова­ли за ним. Он встревожился, увидев, что ягненок исчез, и за­шагал еще быстрее. На следующем месте ягненка тоже не ока­залось, не было и связанного ягненка в долине, зато выше по холму в сумраке проглядывали факелы — девять или десять человек поднимались по противоположному склону.